— Вы, похоже, думаете, что имеете право допрашивать меня, когда захотите, сэр. Но вы не имеете надо мной власти.
— Разве? Должен вам напомнить: как единственный человек, знающий, какой вы подвергли себя сегодня опасности, я имею некоторое право…
— Вы рехнулись? — возмутилась она. — Вы осмеливаетесь говорить об этом здесь? Вспомните, что объяснение вашего присутствия тоже может подвергнуться сомнению, если только голос, которой я слышала, принадлежит тому же человеку, который совсем недавно беседовал с вами.
Он заколебался, потому что лишь двое разговаривали с ним после того, как он покинул Мут-Хилл. Решив, что она, вероятно, узнала только Файфа, и порадовавшись, что у нее хватило ума не назвать его, даже если никто в многолюдной толпе не обращал на них внимания, Гарт объяснил:
— Он подошел сказать мне, что надеется скоро увидеть меня в Стерлинге.
— Значит, вы с ним друзья, — произнесла она нахмурившись. — Это странно, ведь мой брат Саймон служит ему. И этот человек достаточно хорошего мнения о Саймоне, чтобы доверить ему обязанности, которые он не может доверить другим. Как же возможно, если вы его друг, что вы осмелились сбить Саймона с ног в Данфермлине?
— Я тогда не знал Саймона, — поспешно проговорил Гарт. Осознав, как это должно было прозвучать, он добавил: — Впрочем, я его и сейчас не знаю. Более того, сомневаюсь, что он узнает меня даже лицом к лицу. Я ударил его, потому что он досаждал вам, а мне не нравятся мужчины, которые запугивают женщин. Если вспомните, я схватил его сзади, развернул и врезал ему прежде, чем он успел меня разглядеть.
— Но если он узнает, кто вы… — Она украдкой взглянула на него из-под густых ресниц.
— Вы намекаете, что можете рассказать ему? — сухо поинтересовался он.
Негодование прогнало многообещающий взгляд.
— Нет, никогда! Я рада, что вы его ударили. Но другие могут сказать ему.
— Если он знал тогда, то ничего не предпринял. А если узнает, сомневаюсь, что он станет жаловаться. Я не друг Файфа, девушка, но тот инцидент не сделает Саймону чести в его глазах.
— Думаю, вы правы, — отозвалась Амалйя, когда они приблизились к королевскому столу. — Теперь я вижу принцессу, сэр, — добавила она с большим достоинством. — Благодарю вас за то, что проводили меня.
— Это доставило мне удовольствие, миледи, — ответил он с теми же нотками.
Потом менее формально поинтересовался:
— Изабелла останется на коронацию королевы, не так ли?
— Разумеется, но после празднества мы уезжаем в Суит-хоуп-Хилл.
— Празднество в честь королевы также будет проходить в парке?
— Да, — сказала она. — Но если вы намерены снова приставать ко мне, как это сделали только что, сэр, предупреждаю, что я ни на шаг не отойду от Изабеллы.
Он сорвал шляпу с головы и поклонился:
— Как пожелаете, миледи. Но неразумно всегда сторониться друзей.
— А вы мой друг, сэр Гарт? Я убедилась, что редко стоит доверять тому, что говорит мужчина.
Притушив гнев, который всегда вспыхивал, когда подвергалась сомнению его честность, он удержал ее серьезный взгляд и проговорил:
— Вы можете доверять моему слову — всегда.
Не отводя глаз, она ответила:
— Мой опыт научил меня, что мужчина наиболее опасен, когда заявляет о своей надежности. Доброго вам дня, сэр.
С этим она повернулась и пошла прочь, оставив его изумленно смотреть ей вслед. Только потом до него дошло, что она так и не сказала ему, кто или что ее так разозлило.
Присоединившись к другим дамам и выполняя свою часть обязанностей, Амалия надеялась, что лицо не выдавало ее чувств. Она знала, что люди наблюдают — другие фрейлины уж точно, — не уклоняется ли она от своих обязанностей и не делает ли что-то не так.
Уже давно она обнаружила, что такое поведение характерно для женщин в группах. И тем не менее дамы, служащие Изабелле, куда приятнее большинства тех, кто служит другим членам большой королевской семьи.
Изабелла, обычно всегда жизнерадостная, ненавидела разлад и быстро ликвидировала его, когда такое случалось. Но некоторые из ее дам действовали тонко и хитро, и Амалия знала, что то, что Изабелла сидела рядом с ней на коронации, расстроило по крайней мере одну из них.
Все остальные были не только выше по положению, чем Амалия, но она также была самой молодой. К тому же Изабелла пригласила ее присоединиться к своей свите из дружбы.
Они познакомились во время неудавшейся попытки захватить замок Хермитидж, самый сильный приграничный оплот графов Дугласов. Муж Изабеллы Джеймс Дуглас был не только вторым графом, но также родственником Скоттов из Букклея. С таким родством и небольшой разницей в возрасте Изабелла и Амалия стали хорошими подругами.
Принцесса была склонна разговаривать с ней, как могла бы разговаривать со своей родной сестрой, чего не делала с остальными. Она редко позволяла себе такую открытость с другими дамами, опасаясь, что одна из них может выдать секрет, если это принесёт выгоду ей или ее семье.
Амалия принимала искренность принцессы близко к сердцу, потому что знала: ее мать хотела бы, чтобы она передавала все новости и тайны, которые могли бы послужить на пользу Мюрреям. То, что Изабелла ей доверяет, хотя и знает о леди Мюррей, делало ее доверие еще более ценным. Она никогда не смогла бы его предать.
Принцесса обсуждала с ней очень многое, включая убеждение в преднамеренном убийстве ее супруга. Сначала Изабелла делилась этим мнением со всеми, но вскоре поняла, что мало кто согласен с ней. Большинство отмахивалось от ее слов или даже опасалось за ее рассудок.
Амалия же сочувственно слушала и с трудом подавляла гнев, когда кто-то с жалостью говорил об Изабелле и ее «упорном уверении в совершении такого вероломства». Но она понимала желание других людей помнить Джеймса как великого героя.
Ни она; ни принцесса не были в Оттерберне, разумеется. И она не была с Изабеллой, когда та получила известие о смерти Джеймса. Но слышала, с какой любовью она всегда о нем говорила, и легко могла представить, насколько трагической стала для нее эта новость и как сильно Изабелле нужно знать правду.
Взрослые мужчины во всей Шотландии плакали, ведь Джеймс был популярным вождем и прекрасным воином. Даже его враги в Англии называли его героем.
Взглянув на принцессу, Амалия увидела, что, несмотря на улыбки и веселые замечания Изабеллы, в моменты затишья ее неутихающая скорбь обнаруживает себя.
Принцесса заметила ее взгляд и улыбнулась, невольно напомнив, что предоставила ей не только убежище, в котором она нуждалась, но еще и настоящую дружбу.
Не располагая никакими фактами о смерти Джеймса, Амалия знала лишь то, что Изабелла рассказала ей, и то немногое, что удалось наскрести, слушая разговоры о трагедии. Но она знала — принцесса не дура и не сумасшедшая.
Если, по словам Изабеллы, это было убийство, значит, есть веские основания так думать. И вероятнее всего, тот, кто приказал…
Озноб пробежал по ней прежде, чем мысль завершилась. Если сэр Гарт Нейпир прав насчет того, кто разговаривал в той комнате в доме настоятеля, тот же самый человек отдал приказ еще об одном убийстве.
Хотелось бы ей еще раз услышать голос Файфа при подобных обстоятельствах. Тех нескольких фраз, произнесенных им на Мут-Хилле, было недостаточно, чтобы она уверилась окончательно.
И все же ей придется рассказать кому-нибудь об услышанном. Но кто ей поверит?
Гарт наблюдал до тех пор, пока она не склонилась, заговорив с Изабеллой. Затем, сказав себе, что у него нет причины продолжать присматривать за ней, он решил поесть перед назначенной встречей.
Он оглядел многочисленные дощатые столы, позволив взгляду коротко остановиться на том, что занимали дугласские господа, прежде чем нашел стол, который искал. Двинувшись затем к одному из
