воскликнули Сэйбл и Рэйвен, которые в этот момент не видели всадников.
– Кажется, на дорожке лежит конь, – ответил лорд Спенсер.
– Конь?! – переспросила Рэйвен похолодев. Графиня рванулась к банкиру; юбки ее взметнулись.
Она ничего не видела на том склоне, где исчезли кони, если не считать людей, выбежавших вперед и неистово жестикулирующих.
– В чем дело, мама? – спросила Сэйбл; ее сердце замерло: ей передался страх матери.
Лорд Спенсер взял у кого-то театральный бинокль и навел его на поле.
– Действительно, миледи, – нахмурился он. – Там лежит лошадь.
– Которая? – воскликнула Рэйвен.
– Кто знает… Боже мой, и не одна! Полагаю, следует пойти туда и разобраться.
Сэйбл, задыхаясь, последовала за матерью и лордом Спенсером через поле. Лайм шел, держась за юбку графини. К этому времени большинство зрителей шли в том же направлении. Все расспрашивали друг друга о происшествии, но никто не знал ответа. И лишь когда Сэйбл подошла ближе, она услышала разговоры тех зрителей, которые стояли неподалеку от места падения лошадей.
– …оттолкнул его. Вытеснил его с дорожки, это ясно как божий день.
– Он ничего не мог поделать в этой свалке.
– А он сильно покалечился?
И тут толпа перед Сэйбл расступилась, и она увидела отца, неподвижно лежащего на траве. В стороне кто-то придерживал сильно хромавшего Де Кера, а чуть поодаль недвижно лежал второй конь. Сэйбл поняла, что это жеребец Уайклифа Блэкберна, но она была озабочена только одним: почему так неподвижна фигура отца?
– Папа! – взвизгнул Лайм, лишь сейчас заметивший отца. Зарыдав, он прижался к Сэйбл и зарылся лицом в ее юбки.
Неожиданно перед ними вырос Морган Кэри, загородивший девушке обзор своей широкой грудью. Он бросил взгляд на ее бледное лицо и что-то сказал Эдварду, стоявшему рядом. Молодой человек поспешил к сестре и обнял ее.
– О, Нед, неужели он?.. – задохнулась Сэйбл, не в силах закончить фразу.
– С ним все будет в порядке, – заверил ее брат, и в его юношеском голосе прозвучали нотки уверенности, что успокоило ее.
Тем временем сэр Морган взял графиню под руку и повел ее к Чарльзу. Сэйбл видела благодарный взгляд матери, брошенный на голубоглазого капитана, и заметила, с какой бережностью сэр Морган поддерживал ее.
– Почему он не встает? – спросила у капитана Сэйбл. – Ведь Нед говорит, что он не очень сильно ушибся. Почему же он так неподвижен?
Выражение лица Моргана казалось не столь суровым, как обычно.
– У него поврежден позвоночник, – сказал он. – Поэтому лучше его не трогать, пока не приедет врач.
– Боже мой, нет! – прошептала Сэйбл; ее глаза наполнились слезами.
– Он поправится, – заверил ее сэр Морган, и у него был такой уверенный вид, что девушка не могла не поверить ему. Вместо прежней неприязни к этому человеку она испытывала чувство признательности.
– Почему бы тебе не отвести сестру и брата в дом? – предложил Морган, взглянув на Эдварда. – Доктор Пенджелли приедет с минуты на минуту. А я прослежу, чтобы позаботились о жеребце вашего отца и убрали второго коня.
Но Сэйбл отрицательно покачала головой. Казалось, на ее бледном лице остались одни только огромные глаза.
– Нет, я не хочу оставлять папу! Пожалуйста, Нед, пусти меня к нему.
Она ощутила, как крепкая рука сжала ее запястье. Взглянув на Моргана, она увидела, что лицо его выражает твердую решимость.
– Вам лучше подождать в доме! – сказал он тоном, не терпящим возражений.
– Он прав, Сэйбл! – Нед увлек сестру за собой. – Пойдем.
Девушка нехотя последовала за братом. Все происходящее виделось ей словно в тумане. Она не обратила внимания на резкий звук выстрела, которым прекратили страдания жеребца Уайклифа. Обнимая одной рукой рыдающего Лайма и цепляясь за Эдварда другой, она смотрела, как какие-то люди, среди которых был и Морган Кэри, под руководством доктора Пенджелли осторожно укладывают ее отца на носилки. Сдерживая слезы, она молча последовала за этими людьми в дом.
Там их встретила хлопочущая проворная Люси. Наверху носилки поставили в покоях хозяина. Сэйбл не помнила, сколько времени она находилась в состоянии шока. Люси умоляла ее чего-нибудь поесть, но она отказалась и пошла вместе с Лаймом в Желтый салон ждать известий. Понимая, что это его долг, Нед пошел к гостям, оставив Сэйбл с маленьким братом. Когда она закрыла за собой дверь и обернулась, то увидела, что Лайм улегся на софу, зарывшись лицом в подушечку, и его маленькое тельце сотрясается от рыданий.
– Ну что ты, Лайм? – с деланной бодростью спросила она, садясь рядом. – Ты испортишь обивку, а ведь тебе известно, как мама ценит всю обстановку в этой комнате.
На мокрое от слез личико, обращенное к ней, невозможно было спокойно смотреть, и улыбка сестры увяла. Посадив мальчика к себе на колени, она нежно зашептала:
– Не плачь, братишка. Нед сказал, что папа не очень сильно ушибся, а ты ведь знаешь, что он не стал бы нас обманывать.
– А почему же доктор Пенджелли сказал, чтобы его отнесли домой? – захлебывался слезами мальчик.
Сэйбл понимала причину его страхов: в их жизни еще не было случая, чтобы отец оказался в таком беспомощном состоянии. Вполне понятно, почему это так напугало Лайма – ведь мальчик привык видеть отца полным здоровья, сильным, уверенным в себе человеком. Сэйбл постаралась забыть о своих собственных опасениях, но перед ее мысленным взором вновь и вновь вставало бледное лицо матери, следовавшей за носилками вверх по лестнице.
За спиной ее распахнулась дверь, и Сэйбл, резко повернувшись, встретилась со взглядом голубых глаз Моргана Кэри. Он в нерешительности остановился у порога, увидев, что она сидит на софе, прижав к плечу кудрявую головку брата.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я не хотел помешать.
– Нет, подождите, пожалуйста. – Сэйбл поднялась с софы, не выпуская маленькую ручку Лайма. – Скажите, как он?
– Доктор Пенджелли все еще у него. – Сэр Морган медленно пересек комнату и остановился у софы. Было очевидно, что Сэйбл ужасно напугана, но прилагает отчаянные усилия, чтобы скрыть свой страх. Кэри не мог не восхищаться ею; он подумал о том, что эта девочка, так смело встретившая его взгляд, многое унаследовала от Бэрренкортов. Она больше похожа на мать, чем полагает сама графиня, решил он, вспомнив, как леди Монтеррей во время бала с улыбкой уверяла его, что ее единственная дочь удивительно напоминает своего упрямого отца.
– Пожалуй, вам следует выпить чего-нибудь, – предложил Морган. – Либо бренди, либо кларета.
– Благодарю вас, нет, – с рассеянным видом пробормотала Сэйбл.
Морган обошел софу; его озабоченность росла.
– Сэйбл, вы уверены, что вам не надо подкрепиться.
Глядя на его красивое лицо, она заморгала. Ее охватило страстное желание поплакаться на его широкой груди, так как девушка инстинктивно чувствовала, что этот человек сумел бы ее утешить. Но, сделав над собой усилие, она отступила на шаг.
– Со мной все в порядке, – холодно проговорила она. – Нам с Лаймом ничего от вас не нужно.
Лицо Моргана стало сумрачным, но Сэйбл этого не заметила. Подняв голову, она задержала дыхание, и Морган, прислушавшись, услышал то же, что и она, – шаги на лестничной площадке наверху. Сэйбл быстро подхватила Лайма на руки и поспешила в холл; Морган последовал за ними.
Вниз по лестнице спускался Паррис, старый дворецкий. Увидев обращенное к нему лицо Сэйбл, он остановился, держась одной рукой за резные деревянные перила.
– Ваш отец в добром здравии, леди Сэйбл, лорд Лайм, – сообщил он своим обычным тоном, но его глаза казались подозрительно влажными. – Переломов нет. Ее милость послала меня сообщить вам, что вы можете подняться к нему.
– Хвала Господу! Сообщите, пожалуйста, Неду, – попросила девушка, поспешив вместе с Лаймом наверх и совершенно забыв о Моргане.
Личные покои графа и графини всегда внушали страх детям Сен-Жерменов, хотя в этих апартаментах их неизменно встречали с любовью. Все трое детей родились на том самом ложе, на котором сейчас лежал граф. Брат и сестра на секунду замешкались на пороге, когда услышали тихие голоса, доносившиеся из спальни.
Наконец они переступили порог. В эту минуту Сэйбл не замечала ни великолепной мебели красного дерева, ни китайских обоев с узорами ручной работы, которые отец сам привез из Гонконга. Ее взгляд был устремлен на кровать с четырьмя стойками. Тяжелые портьеры были раздвинуты, и у ложа стояли доктор, графиня и несколько близких друзей отца.
Графиня оглянулась, и выражение ее лица смягчилось, когда она увидела детей, неуверенно стоявших в дверях. Заметив, что Лайм вот-вот расплачется, она раскрыла объятия, и малыш бросился к матери.
Сэйбл медленно подошла к кровати и остановилась, глядя на отца.
– Подойди ко мне, дочка! – велел отец. – Я пока еще не на смертном одре!
Его зловещий тон мог бы обеспокоить кого-нибудь другого, но Сэйбл с радостью подчинилась. Она наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку.
– О, папа!.. – прошептала она. – Мы так боялись, что ты покалечился!
– Со мной все в порядке, – прохрипел граф, растроганный слезами, блеснувшими в глазах дочери.
– Нет, не все в порядке! – жестко сказала графиня, озабоченно глядя на мужа поверх растрепанной головы Лайма. – Доктор Пенджелли сказал, что тебе необходимо полежать не менее двух недель, и я намерена проследить, чтобы его указание неукоснительно выполнялось.
– Совершенно верно, ваша милость, – согласился врач, одобрительно взглянув на Рэйвен, которая сидела подле мужа, держа сына на коленях. – У вас повреждены
