друг мистер Прайс? — предположила Джульетта, но она и в самом деле понятия не имела о том, кто мог бы совершить такой благородный поступок.
— Да я не видела Тома многие годы! И он никогда не был моим другом. Он был другом моего брата. Сейчас у Тома свое дело, но не думаю, чтобы он разбогател, разбрасывая деньги.
— Двое других мужчин, кого мы едва знаем, это Медведь Барретт и Бен Дир, — заметила Клара. — Мистер Дир богат?
— Сомневаюсь, — ответила Джульетта, обдумывая этот вопрос. — Мистер Дир отправляется на Юкон искать золото. Не думаю, что богатый человек стал бы это делать.
— А я не думаю, что Медведь Барретт стал бы субсидировать двух незнакомых женщин и одну знакомую, унизившую его в глазах многочисленных знакомых, — добавила Клара. На лбу ее между бровями залегла морщинка, лицо помрачнело. — Он сердит на меня за то, что я победила его в соревновании. Сегодня я случайно столкнулась с ним, и он даже не поздоровался. Просто наклонился и проворчал: «Мы повторим это соревнование. И в следующий раз вы не выиграете».
— Так кто же все-таки позаботился о нас? — спросила Зоя суровым тоном, мрачно косясь на Джульетту. Она по-прежнему ей не доверяла.
— Уверяю вас, что не я таинственный благодетель. Но если бы и была им, почему это вас так раздражает?
— Потому что я знаю, зачем вы это делаете. Вы чувствуете себя выше нас!
Джульетта задохнулась от возмущения:
— Это неправда! Пока «Аннасетт» не отчалила без меня, я собиралась вернуться в Сиэтл!
— Ничего подобного вы не собирались делать, Джульетта. Вы просто позволили событиям идти своим путем. Я подозреваю, что вы все время знали, что вас не будет на «Аннасетт», когда корабль отчалит в Сиэтл. Вы не меньше моего хотите найти Жан- Жака.
Джульетта с ужасом осознавала, что Зоя во многом права. Она позволила событиям и людям увлечь себя. Более того, она втайне относилась к Зое и Кларе с пренебрежением.
— Я приму ваше благодеяние, — продолжала Зоя, при этом глаза ее сверкали, как синие ледышки. — Я приму ваше благодеяние, потому что мои деньги скоро кончатся. К тому же с носильщиками наше путешествие пойдет гораздо легче, но я никогда не поблагодарю вас за это подаяние. — Поставив свою миску с супом на землю, Зоя скрылась в палатке.
Джульетта в недоумении посмотрела на Клару:
— Откровенно говоря, я не платила Тому Прайсу. Это сделал кто-то другой.
Джульетта тоже не смогла больше есть, она была слишком подавленна. Жизнь с тетушкой Киббл была далеко не такой хлопотной и иссушающей душу, как жизнь с женами ее мужа.
— Не понимаю, почему Медведь так разгневан, — задумчиво сказала Клара, внимательно изучая кусок горелой корки, который вертела в пальцах. Она хмуро посмотрела на Джульетту. — До начала соревнований он сказал, что примет поражение с достоинством.
— Так кто бы это мог быть? — Джульетта внимательно разглядывала закрытый клапан палатки, огорченная тем, что Зоя так разозлилась на нее. — Мистер Дир хорошо говорит, у него приятные манеры, но я не думаю, что богатый человек отправится в дальнее путешествие только для того, чтобы покопаться в мерзлой земле. Он даже и не верит, что найдет золото.
Клара уронила корку в миску с супом:
— У меня и в мыслях не было унизить его или поставить в неловкое положение. Я и не помышляла об этом, я только хотела выиграть приз.
Прошлой ночью Джульетта грезила о Бенджамине Дире. В ее снах они гуляли по берегу, но он был покрыт белым песком, а не галькой. Над головой светлое небо, какое бывает весной на Аляске, но она все же смогла разглядеть звезды. В ее сне не было никакого палаточного городка, не было вообще никакого города, не было гор. Только берег, небо и Бенджамин. Он обнимал и целовал ее во сне. Потом они оба опустились на колени на белый песок, и она потеряла сознание, а он начал расстегивать ее корсаж.
Опустив голову, Джульетта смотрела на остывающий суп в своей миске. В течение долгих месяцев она хотела думать только о Жан-Жаке, но это ей не удавалось. Она не хотела ни думать, ни мечтать о Бене Дире, однако в ее снах он уже дважды занимался с ней любовью. И это было нечестно и непорядочно. Через некоторое время она взглянула на закрытый клапан палатки, размышляя о том, что там делает Зоя.
— Вы думаете, Зоя и впрямь убьет Жан- Жака? — спросила она Клару.
— Что? О да, думаю, она на это способна.
Джульетта чувствовала себя сбитой с толку. Как могло случиться, что все ее сны были полны томления по одному человеку, в то время как она была замужем за другим? Оказывается, она себя не знала. И кем после этого она должна была себя считать?
Глава 9
Дорога на Чилкутский перевал, носившая еще одно название — Путь бедного человека, круто и извилисто поднималась вверх на протяжении двадцати пяти миль. Впрочем, первые пять миль можно было одолеть довольно легко, решила Клара, останавливаясь и сбрасывая груз со спины на землю. День был ясным и пронзительно холодным — великий день для великих начинаний, для того, чтобы начать жизнь с чистой страницы. Суровая красота окружавших гор восхищала и пугала ее, а людской поток, стремившийся вверх, к перевалу, вызывал ощущение причастности к чему-то важному и значительному.
Выбрав камень у дороги, Клара присела и принялась рыться в своем заплечном мешке, пока не нашла бутерброды, приготовленные рано утром из хлеба и консервированной ветчины. У нее было также яблоко, кусок зачерствевшего сыра и бутылка настоящего немецкого пива, которое она хранила до сегодняшнего дня как сокровище, но все эти прелести предназначались на ленч.
— Ну и ну! Да неужто это мисс Клаус?
От бесконечного потока отделился Медведь Барретт и подошел к камню, облюбованному Кларой. Его спутанная золотистая грива свисала из-под порядком поношенной шляпы с полями, достаточно широкими, чтобы защитить лицо от яркого солнца. На нем был толстый и тяжелый зеленый свитер, спускавшийся на свободные брюки, из-под которых виднелись крепкие, прочные сапоги.
— Не возражаете, если я составлю вам компанию? — спросил он, спеша скинуть свою тяжелую ношу на землю рядом с ней. — Что у вас там? Ветчина? А у меня яичница с беконом. Не желаете ли обменять один из ваших сандвичей на мой?
Клара приняла его предложение и подвинулась, освобождая для него место рядом с собой, для чего подобрала свою широкую вельветовую юбку.
— Как вы полагаете, многие из этих чичако доберутся до Доусона? — спросил Медведь, прежде чем откусить от полученного от Клары сандвича с ветчиной. Его острый, проницательный взгляд внимательно следил за проходившими мимо людьми.
— Я все время слышу здесь это слово, но так и не знаю, что оно означает.
— Это слово индейцев племени чинук, и означает оно «новичок». Правда, я подозреваю нечто более обидное. Ну, что-нибудь вроде глупого зеленого молокососа. Уж во всяком случае, это не комплимент! — Когда Медведь Барретт улыбался, его угловатое и довольно суровое лицо преображалось и становилось почти красивым.
Глядя на него, Клара пыталась представить, каким он был, когда его нос еще не был сломан, а над бровью не было шрама, но ей это не удавалось. Его сломанный нос и лицо, испещренное шрамами, были неотъемлемой частью его облика, и отчасти по этой причине она начинала краснеть, если их взгляды слишком долго задерживались друг на друге.
— После того как вы пробудете на Юконе с год, вы сможете с полным правом называть себя ветераном, — пояснил Медведь, — но никак не раньше.
Клара улыбнулась и кивнула. Они ели, погруженные в дружелюбное молчание, наблюдая за неиссякающим потоком золотоискателей, с трудом преодолевавших нелегкий путь на перевал.
— Вчера я повел себя гадко, — неожиданно сказал Медведь, — не знаю, что на меня нашло. Черт возьми! Ведь я только хотел угостить вас чашечкой кофе, а вместо этого обозлился. — Через минуту он добавил: — Я всегда испытываю потребность оправдаться перед вами. Больше такой потребности я не испытываю ни с кем. Но каждый раз, когда я вас вижу, у меня возникает чувство, что я должен вам все объяснить, что бы я ни делал и ни говорил в нашу последнюю встречу.
— А вы знаете, объяснения избавляют от недоразумений, — сказала Клара, не осмеливаясь повернуть голову, чтобы избежать его пристального взгляда.
— Если бы я предложил вам чашечку кофе, вы бы не отказались?
— Не знаю, — ответила она, понимая, что играет с огнем, — возможно, согласилась бы.
Конечно, никто бы не воспылал страстью от одной чашки кофе, выпитой в его компании. Клара и не видела в этом ничего дурного.
Зубы Медведя сверкнули в улыбке, а глаза сощурились, и улыбка была такой заразительной, что невозможно было не ответить на нее.
— В таком случае я непременно предложу вам выпить со мной кофе при первой же возможности.
Они доели свои сандвичи и продолжали наблюдать за окружающими, и Клара старалась заставить себя не обращать внимания на тепло, исходившее от огромного тела Медведя и согревавшее ее бок. Она старалась не обращать внимания на свежий запах его волос и одежды.
— Как давно вы на Аляске? — спросила она, главным образом для того, чтобы заставить себя забыть об искушении прислониться к нему.
— Иногда мне кажется, что я живу в этой глуши целую вечность. Мне нравится грубая лихорадочная живость и сила этих вновь возникающих городов. А также возможности, которые они предоставляют предприимчивому человеку. Можно разбогатеть, если двигаться по следам золотоискателей.
— Значит, вы тоже золотоискатель?
Медведь рассмеялся:
— Нет, мэм. Я делаю деньги на другом — я
