представляли единственную директиву, полученную Саймоном от его начальников. Соблазнить Изабеллу Монтелуччи и спасти Англию.
Сидя в собственной спальне в кресле возле камина, Саймон угрюмо всматривался в бокал бренди, наблюдая за игрой отблесков огня в янтарной жидкости. Итальянка обладала жадной чувственной страстностью, которая его поражала, а их флирт в темном саду явно лишь раздразнил ее аппетит. Был бы он другим человеком – взял бы ее, задыхающуюся в его объятиях, прямо там… за статуей Венеры.
Фокс так бы и поступил. Он соблазнил бы эту женщину и вскоре выведал бы у нее все секреты…
А Саймон вместо этого обволакивал ее льстивыми словами и комплиментами и убедил вернуться в бальный зал прежде, чем они обменялись поцелуем. Она откровенно хотела его, и никакого сомнения в ее желаниях не оставалось. Однако мысль о торопливом соитии с этой похотливой особой под взором каменных глаз римской богини казалась ему кощунственной.
Это Фоксу следовало находиться в саду с бурной вдовушкой, пока Саймон заботился о собственной жене.
Он откинул голову на спинку кресла. Когда Саймон после свидания с Изабеллой в конце концов обнаружил Люси и лучшего друга, те в мрачном раздражении молчаливо наблюдали за танцующими. Как он понял, плохое настроение Фоксуорта объяснялось очень просто. Со времени случившегося с ним несчастья Фокс испытывал к светскому общению устойчивое неприятие.
Поездка домой также прошла в молчании. Если бы не присутствие Фокса на сегодняшнем балу, Саймон решил бы, что жена увидела его с Изабеллой. Однако Люси сослалась на усталость после дороги и последовавшее из за нее изнеможение и тем в корне пресекла намерение Саймона прийти этой ночью к ней в постель. Он очень ее хотел, но не был хамом.
Хотя некоторые с полным основанием сочли бы мужчину, ухаживающего за другой женщиной при собственной жене, негодяем.
Он услышал шорох за дверью смежной комнаты, где располагалась спальня его жены. Какой то легкий шелест материи. Что она сейчас делает? Раздевается? Или она уже разделась и ложится в постель… в одной тонкой ночной сорочке?
Он представил себе, как разметались по подушке ее волосы цвета теплого шоколада, как поднимается аромат лаванды от простыней, когда она устраивается поудобнее.
Как он любил ее волосы… то, как они волной падали ей на спину, завиваясь на концах. Как ему хотелось погрузиться в их теплую глубину. Он поставил бокал на столик, вытянул к огню ноги в чулках и закрыл глаза, наслаждаясь этими мысленными картинами.
Он услышал еще какой то шорох, легкий щелчок. Это, наверное, ушла служанка? Теперь его жена лежит в постели… одна… фактически обнаженная, едва прикрытая лоскутками атласа и кружев, которые называются ночной сорочкой…
Думает ли она о нем?
Он поерзал бедрами, отвердев от одной этой мысли. Еще шелест материи, затем аромат лаванды… и маленькая женская рука легла ему на плечо.
– Саймон, – услышал он шепот жены, – ты не спишь?
Глаза его резко открылись, и он уставился в лицо Люси.
Красно оранжевые отблески огня в камине играли на ее белой атласной сорочке. Пышные локоны беспорядочно рассыпались по плечам. Глаза, темные, светящиеся, зазывно смотрели на него, когда Люси опустилась на колени рядом с его креслом.
– Я не хотела тебя будить, – пробормотала она.
Господи Боже! Он протянул руку и погладил ее по волосам, пальцы погрузились в их шелковистую пышность. Она была здесь. Она была реальностью.
– Люси, – выдохнул он, все еще не уверенный, что не грезит.
– Я подумала… – она отвела взгляд, и отблески огня скульптурно высветили ее скулы, скромно опущенные веки, – ты не был дома много недель.
Он резко втянул в себя воздух.
– Ты пришла разделить со мной постель, милая жена?
– Да. – Она смело встретила его взгляд, на губах ее мелькала лукавая улыбка. – Или же ты можешь разделить мою. Они обе достаточно большие.
Хриплый смешок вырвался из его горла, Саймон потянулся к ней, посадил к себе на колени и крепко поцеловал.
Вкус ее рта словно взорвал его организм. Одной рукой он обхватил ее затылок, а другой сжал в кулаке ткань ее ночной сорочки на спине, притягивая Люси сильнее, желая большего. Она приоткрыла ротик, как он ее учил, и он бесстыдно воспользовался своим преимуществом, стремясь впитать ее сущность, наполниться ею.
Ее руки гладили его плечи, щеки. Ее роскошные волосы укрывали их, как одеялом, аромат лаванды заполнял его нос и легкие, заставляя жаркую кровь стучать в висках.
Она забарахталась в его руках, он немного разжал свою хватку, ожидая, что она отодвинется. Вместо этого она придвинулась еще ближе и оседлала его.
Он забыл, как дышать. Жгучая волна желания затопила его. Ее таинственная улыбка манила. Она взяла его руку и положила ладонью себе на грудь.
– Коснись меня, Саймон, я так по тебе соскучилась.
Он позабыл, какой раскрепощенной может она быть, как быстро овладела всеми нюансами любовных игр. Он ласкал ее сочное тело сквозь атлас, тер пальцем твердеющий мгновенно сосок. Глаза ее сузились в сияющие щелочки, а губы приоткрылись, испуская тихий стон.
– Тебе это нравится? – Он положил другую руку на ее вторую грудь и стал так же ласкать ее.
– Да. – Она открыла глаза и посмотрела на него. Ее томный взгляд был полон желания. – Трогай меня… не останавливайся…
Он рассмеялся.
– Этого тебе бояться не надо.
Она выгнула спину, плотнее вжимаясь в его ладони. Он обнял ее, стремясь крепче привлечь к себе. Ладонью, как чашей, приподнял ее грудь к губам.
Когда его рот накрыл ее сосок прямо через ткань, Люси вскрикнула. Он бережно потянул, а затем дразняще чуть прикусил сосок зубами. Она впилась пальцами, ногтями в его плечи и нежно стала покачивать бедрами, все теснее соприкасаясь с ним.
Господи, его мужская плоть просто каменела под ее лаской. Саймон переключился на другую грудь и ласкал ее, пока Люси не стала тяжело дышать и задыхаться. Тогда он передвинул ладонь ей на затылок и привлек ее голову для поцелуя.
У Люси кружилась голова. Она начала как соблазнительница, но теперь соблазняли ее.
Груди ее ныли, желая его прикосновений, соски стали сверхчувствительными от прохладного атласа сорочки. Она хотела вновь почувствовать на них его теплый рот, но поцелуй Саймона был таким волшебно восхитительным, что она не могла от него отказаться. Он овладел ситуацией, отвечал на ее голод собственным и, мастерски превратил ее тело в жаркий тлеющий клубок неистовых желаний.
Ей хотелось сохранить самообладание, но это оказалось невозможным.
Он сунул руку под подол ее сорочки, по хозяйски лаская ей бедра. Под его бурными прикосновениями ткань сорочки сдвинулась на талию, открыв его взгляду ее живот.
– Ты так прелестна, – выдохнул он, пропуская меж пальцами шелковистый треугольник в соединении ее бедер и наслаждаясь этим видом в мерцающем свете камина.
– Я счастлива, что ты так думаешь. – Она поймала его взгляд своим и, не отпуская, прошептала: – Возьми меня, муж мой.
– Ты так рвешься ко мне, жена моя, – ухмыльнулся он.
Она приложила ладонь к его щеке.
– Мы уже два месяца женаты, но я была тебе женой всего одну ночь. Конечно, я рвусь к тебе.
В глазах Саймона полыхнуло пламя.
– Что ж, хорошо, – бархатисто рыкнул он. – Позволь, милая, научить тебя кое чему. – Он передвинул ее у себя на коленях, и когда она попыталась встать, остановил её: – Куда ты?
– В постель. – Она недоуменно махнула рукой в сторону кровати.
– Нам не нужна постель. Ты умеешь ездить верхом, дорогая?
Она ахнула, несколько шокированная.
– Да… езжу.
– Прости, Люси, – смягчившимся тоном продолжал он, – я все забываю, что ты еще очень невинна.
– Нет, я могу…
Взяв за руку, он повел ее к великолепной кровати под балдахином, словно Люси была ребенком, которого нужно уложить на ночь.
Он откинул покрывало, но она растерянно посмотрела на него:
– Может быть, вернемся на кресло?
– Не тревожься, дорогая моя женушка. Я просто забыл, что ты очень молода и деликатно воспитана. – Он приобнял ее за плечи и поцеловал в щечку. – Давай уберем это все, чтобы ничто не мешало нашим удовольствиям. Ладно?
Он потянул за край сорочки, и Люси послушно подняла руки, позволяя стащить ее через голову. Саймон отбросил ночную сорочку жены в сторону, она опустилась на пол светлой лужицей.
Однако что то было не так. Она попыталась снять с его плеч сюртук, но он перехватил ее руки и, прижимая их к своей мощной груди, стал ее целовать. И поцелуи эти были слаще и нежнее, чем раньше.
Что же случилось с тем страстным нетерпением, которое владело им мгновение назад?
– В постель, – пробормотал он, целуя ее в висок. Он помог ей забраться на высокий матрас, и только когда она откинулась на подушки, начал стаскивать с себя сюртук.
– Саймон, я не ребенок.
– Нет, ты точно не ребенок. – Глядя на нее тем же, что и раньше, пылким и голодным взглядом, он бросил сюртук на соседнее кресло и стал снимать рубашку. – Ты – женщина. В этом нет никаких сомнений.
– Тогда почему…
– Ты – леди. И я понимаю твою деликатность и чувствительность, хотя сейчас едва не забыл об этом. – Он стащил панталоны и, отшвырнув их, замер перед ней во всей красе своей наготы и возбуждения.
– Но…
– Тише. – Он встал на постели на колени и ласково мазнул губами по ее рту. – Откинься, моя милая. Боюсь, что хочу тебя слишком сильно. – Он подвел под нее руку и сдвинул к краю матраса, чтобы она легла на нем совершенно плоско. –
