посмотрел на Карен. – Вы умеете ухаживать за ранеными, мэм?
Карен побледнела, однако тотчас же взяла себя в руки и проговорила:
– Не умею, но научусь. Отнесите его наверх, в дальнюю спальню. Скажите мне, что надо делать, и я справлюсь.
Вэнс с изумлением смотрел вслед жене… Карен и Харли, взяв раненого под руки, потащили его к лестнице.
– Черт меня побери… – пробормотал Пакстон-младший, взглянув на отца.
– Никогда не знаешь, чего ждать от этих женщин, – в задумчивости проговорил Тру. – Кажется, ей просто потребовалось время… Так что же случилось у Виеги?
– Не знаю. Билли сказал, что бандиты скорее всего застали их врасплох. Кажется, все произошло очень быстро. А Сирильо… В его теле было с десяток пуль. Он успел лишь сказать, что на них напали люди Джако, и испустил дух. А потом бандиты пристрелили кобылу, но Билли вскочил на вторую лошадь и ускакал. Бандиты преследовали его до кедровой рощи у тропы Белого Орла. Там Билли остановился всего лишь на несколько секунд, но и этого оказалось достаточно – преследователи успели выстрелить в него. Билли говорит, они почти настигли его.
Тру подошел к окну.
– Черт, – пробормотал он, – после всего… Вэнс направился к двери.
– Я привел всех людей во двор, – сказал он. – Пойду-попрошу Марайю сварить кофе. – Дверь за ним захлопнулась.
Какое-то время Тру стоял у окна. – Потом закрыл ставни и направился к следующему окну. Пять минут спустя все ставни в доме были закрыты, а все двери – крепко заперты. Асиенда приготовилась к осаде.
Ковбои всю ночь дежурили у стен', но лишь однажды до них донеслось эхо выстрела, а потом до рассвета воцарилась тишина. Карен тоже не спала; сидя у постели Билли – раненого устроили в спальне на втором этаже, – она прислушивалась к его тяжелому дыханию и смотрела на его побелевшее, без кровинки, лицо. Каким-то чудом Карен не упала в обморок, когда Харли перевязывал руку юноши, а потом промывал рапу у него под ребрами.
Билли что-то бормотал в бреду, иногда вскрикивал и несколько раз за ночь приподнимался, порываясь встать. Но Каре и успокаивала его, поила горячим чаем и снова укладывала на подушки. Уже перед рассветом вдруг вспомнила, как умирал Роско Бодайн, вспомнила, как расплывалось по его рубахе кровавое пятно и как стекленели глаза. Наверное, так же умирали Сирильо Виега, его жена Роза и две их старшие дочери – Ремедиос и Хуана Мария… Возможно, Бодайн сам накликал свою, смерть, но за что убили Виегу и его семью? Эти люди, уединенно жившие в горах, никому не желали зла, и все же бандиты их убили, и теперь окровавленные тела Сирильо и его близких лежат в пыли, у стены дома…
На рассвете, едва лишь первые лучи солнца окрасили небо в розоватые тона, Тру с Вэнсом, оседлав лошадей, отправились на поиски бандитов, убивших Виегу и его семью. Когда уже совсем рассвело, Карен, сидевшая в кресле у постели раненого, наконец-то уснула – Билли стало лучше, и его щеки даже немного порозовели. А внизу, у камина, собрались мужчины с покрасневшими от бессонной ночи глазами; они грели руки над огнем и пили горячий кофе.
Проспав часа два, Карен проснулась и тотчас же взглянула на раненого. Билли крепко спал, и дыхание его было спокойным и ровным. Удостоверившись, что с юношей все в порядке, Карен побежала вниз. Однако в гостиной никого не было – ковбои уже занялись хозяйственными делами, – и она отправилась на кухню. Утомленная бессонной ночью, Марайя сидела у очага и дремала. Карен подошла к ней и коснулась ее руки.
– Идите к себе, вам надо поспать. Марайя отрицательно покачала головой.
– Нет, я останусь здесь, – заявила она. – Скоро вернутся мужчины, и им понадобится…
– Вы заботились о них лучше, чем они сами о себе заботятся, – возразила Карен. – Я послежу, чтобы кофе к их возвращению был горячим, а вы идите. – Карей отвела Ма- райю в ее комнату и уложила в постель. Потом вернулась на кухню, где застала Марселину, ворошившую угли в очаге.
– Ты тоже устала, – сказала Карен девушке. – Иди наверх, в спальню, и отдохни в кресле у постели раненого. Следи за его дыханием. Я сама управлюсь на кухне.
– Я никуда не пойду, – заявила Марселина. – И я вовсе не устала.
– Ты сделаешь то, что я тебе велела. – Карен пристально взглянула в глаза девушке. И вдруг, едва заметно улыбнувшись, кивнула в сторону гостиной. – Знаешь, мужчины скоро вернутся. У них и так много хлопот, так что женщинам сейчас не время ругаться в кухне. Иди. Билли нужно, чтобы кто-то был рядом. Я сумею налить мужчинам кофе.
Марселина хотела что-то возразить, но, очевидно, передумав, молча вышла из кухни. Карен вздохнула с облегчением и подошла к плите.
Вэнс и Тру вернулись после полудня. Они сообщили, что бандиты, судя по всему, направились на запад, – возможно, хотели добраться до границы, пока северный ветер не принес снег. Имелась и хорошая новость: по ту сторону долины разбил лагерь кавалерийский отряд. Все ковбои вздохнули с облегчением и разошлись. Карен же поднялась к себе в спальню и еще немного поспала. А когда спустилась к обеду, Вэнс, и Тру уже сидели за столом и беседовали. Карен поняла, что говорят о ней, но, как только она вошла в гостиную, мужчины умолкли.
Вэнс поднялся и взял ее под руку.
– Дорогая…
– Опять принимаете за меня решения? – перебила она.
– Боюсь, подобные решения могут принимать только мужчины, – заметил Тру.
– Кавалерийский полк возвращается в Сан-Антонио. Они везут с собой раненых, – объяснил Вэнс, усаживаясь рядом с женой. – Я хочу отправить тебя с ними.
– Но почему? – изумилась Карен.
– Некоторые из них остаются, чтобы схватить Джако, и они хотят, чтобы мы с Тедом и еще несколько наших ковбоев присоединились к ним. Нас не будет довольно долго, поэтому тебе лучше отправиться в Сан-Антонио, там безопаснее.
– Но ты же сам говорил, что бандиты уехали. Наверняка…
– На ранчо останется слишком мало людей. Да, бандиты уехали, но мы ничего не знаем об их намерениях. С наступлением холодов они могут вернуться. Да и индейцы могут нагрянуть. Команчи, конечно же, узнают, что на ранчо маловато людей, и некоторые из краснокожих, возможно, попытаются похитить скот и лошадей. Я уж не говорю о женщинах… Нет, нельзя рисковать.
– Но мое место здесь, – заявила Карен; пожалуй, ей впервые пришло это в голову.
– Мы должны думать не только о себе, но и о нашем ребенке. Ранчо будет плохо охраняться, здесь останется слишком мало людей.
– А как же Марайя и Марселина? – спросила Карен.
– Они всю жизнь здесь прожили, они привыкли, – пожал плечами Вэнс.
Уязвленная словами мужа, Карен покраснела; возможно, Вэнс хотел сказать, что она на ранчо чужая.
– Я способна сама о себе позаботиться, мистер Пак-стон, – отчеканила Карен. – Но если вам так уж не терпится избавиться от меня, то я поеду в Сан-Антонио. А оттуда… если представится такая возможность, поеду и дальше. – Резко повернувшись, она направилась к выходу.
Вэнс молча смотрел ей вслед.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он, пожимая плечами. – Ведь я ничего особенного не сказал.
Тру с усмешкой взглянул на сына. – Ты сказал то, чего не должен был говорить, сынок, – проворчал старик.
Сидя рядом с возницей, Карен думала о муже. Она давно уже не сердилась на Вэнса – злость прошла, когда он накануне вечером пришел к ней в комнату. Перед тем как лечь в постель, они часа два говорили, и Карен наконец-таки поняла, что муж беспокоится не только о ребенке: он действительно заботился о ее безопасности. Уже засыпая, она подумала: «Пожить недельку- другую в городе – это не так уж плохо…»
Вэнс, Тед и еще шестеро мужчин сопровождали повозку до кедровой рощи, где Карен и возницу Бразоса уже поджидали солдаты. Одетые в рваное тряпье, даже отдаленно не напоминавшее солдатскую форму, они больше походили на бродяг, чем на военных; впрочем, все были вооружены до зубов и вид имели весьма устрашающий. Мужчины посовещались, и вскоре было решено: шестеро солдат (двоих из них, тяжело раненных, разместили в повозке) отправлялись вместе с Карен и Бразосом в Сан-Антонио, остальным же надлежало схватить бандитов, в первую очередь Джако. Перед тем как отправиться с отрядом на запад, Вэнс подъехал к повозке.
– Береги ее, Бразос, – сказал он. Ковбой кивнул.
– Не беспокойся, Пакстон. Проехаться до Сан-Антонио – ведь это просто-напросто увеселительная прогулка по сравнению с тем, что ждет вас, парни.
Вэнс молча кивнул. Склонившись над Карен, он взял ее за руку и поцеловал. Бразос и солдаты деликатно отвернулись.
– Ты не забыла про письмо Джереду Грину?
– Нет, но я…
– Они будут рады принять тебя. А если не примут, сообщишь мне. Грин передо мной в долгу.
– Вэнс, прошу тебя, будь осторожен. Все это, наверное, очень опасно.
– Слушайся Бразоса, а за меня не беспокойся. Через несколько недель я за тобой заеду. – Он улыбнулся и, галантно приподняв шляпу, поскакал вслед за отрядом, уже исчезавшим вдали.
Карен всю дорогу ухаживала за ранеными, лежавшими в повозке. Эти двое, судя по всему, испытывали нестерпимую боль, однако ни один из них не жаловался. Когда путники уже приближались к Сан-Антонио, Бразос взял лошадь у одного из солдат и поскакал вперед – доставить банкиру Джереду Грину письмо от Вэнса. Ковбой вернулся, когда повозка уже въехала в город.
– Куда теперь? – спросила Карен.
Бразос указал на известняковые скалы, высившиеся у берега реки, в противоположном конце города.
– В Тревис-Парк, – сказал он.
Они довольно быстро миновали центральные улицы Сан-Антонио и вскоре подъехали к железным воротам, над которыми висела свежевыкрашенная дощечка с надписью «Грин-Хилл». Въехав в
