Но бабушка фыркнула, и блеск исчез.
— Как я понимаю, я прощена.
— Это я должна искать прощения, — сказала Эсме. — Честно говоря, я бы не хотела давать Вариану деньги, чтобы у него появилось искушение истратить их на женщин. Я очень ревнива, женщины будут раздражать меня больше, чем попойка или игра. Но я считала, что это мой долг.
— Так и есть, — нехотя согласилась вдова.
— И все же я до некоторой степени верю в него. Вчера я вам говорила, каким он был добрым. И смелым. Наверное, вы и сами это видели, иначе вас бы не беспокоило, что с ним может сделать мой дядя. Правда, вы видите в моем муже много такого, что вac тревожит, и хотите меня пощадить. Я не убеждена, что вы во всем правы, но вам я тоже должна верить. Этим Эсме заслужила острый взгляд.
— Значит, ты придержишь язычок по поводу своего треклятого приданого? И перестанешь мне докучать?
— Сейчас да, потому что вы опасаетесь, что дядя может причинить вред Вариану. Все-таки вы очень умная, да и я не совсем безмозглая. Вместе мы что-нибудь придумаем.
Леди опять фыркнула:
— Мы. Ну надо же.
— Да. Мы вдвоем. А пока я перестану хандрить и выберу себе платья, если вам это угодно. И буду учиться танцевать или сделаю еще то, что вы сочтете нужным, чтобы превратить меня в леди.
Эсме расправила плечи и отошла от стола.
— Если… когда Вариан ко мне вернется, у него не должно быть причин стыдиться меня. И если… когда он покончит со своими трудностями, он должен иметь рядом с собой достойную баронессу.
Лорд Иденмонт с несчастным видом оглядел интерьер маленького коттеджа. Он уехал из Лондона на следующий день после того, как послал короткую записку Уиллоуби. Он прожил в Маунт-Идене пять дней и сегодня в первый раз отважился зайти в коттедж арендатора.
Несмотря на ветхость, все здесь было аккуратно, включая шестерых детишек в возрасте от двух до тринадцати лет. Этот выводок стоял позади беременной женщины и смотрел на него не мигая.
— Снова сила тяжести, — сказал Гидеон, отвлекшись от созерцания камина. — Придавливает камин и крышу.
Мать семейства покраснела.
— У Джона нет возможности починить крышу, милорд. Он берется за любое дело, которое удается найти, и сейчас уже месяц работает в Эйлзбури.
Вариан подавил вздох. Джон Гиллис — один из многих, кому пришлось покинуть землю, на которой поколениями трудилась его семья.
Пока Вариан искал что ответить, Анни подтолкнула старшего — долговязого рыжего подростка. Он не реагировал, и мать что-то ему прошептала. Мальчик пятясь вышел из комнаты.
— Что ж… — Вариан неуверенно посмотрел на брата. — Что ж, Анни, пока здесь не много что можно сделать… по части сельского хозяйства. Я не могу… — Он замолк, увидев, что вернулся мальчик, обнимая глиняный горшок.
Мальчик отдал его матери, его плечи повисли, но он молча занял прежнее место.
Анни высыпала содержимое горшка на ладонь.
— Здесь все, — сказала она. — Все до последнего фартинга, рента за пять лет. Никто за ней не приходил, и в большом доме ее некому было отдать. Так что мы ее складывали.
— Рента? — тупо повторил Вариан. — За пять лет?
— Да. — Она держала на руке жалкую кучку монет. Судя по огорчению на лице старшего мальчика, для них это было целое состояние.
Так оно и есть, понял Вариан. Для них. Взять деньги было бы преступлением. Отказаться — значит, оскорбить ее. Они с Джоном не стали бы откладывать деньги в этот драгоценный фонд, если бы не могли. Вариан быстро соображал.
Он с благодарностью принял деньги.
— Их можно правильно вложить. В имение.
— Да, милорд.
— Что в настоящее время означает вложить в людей. Когда земля заброшена, она ничего не стоит. Если мужчины вынуждены уезжать на заработки, они не могут обрабатывать землю. Мы должны сделать так, чтобы они вернулись, чтобы это того стоило. Мне кажется, для меня лучше всего будет использовать деньги именно таким образом. Ты согласен, Гидеон?
— Мудрое решение, — последовал твердый ответ.
— Значит, договорились. — Вариан старательно подсчитал монеты и все, кроме одного шиллинга, вернул ошеломленной миссис Гиллис.
— Это аванс Джону за то, чтобы он снова начал работать на моей земле. Когда он приедет, возможно, он будет так добр, что обратится к Гидеону, обсудит с ним практические детали и подпишет соглашение.
Гидеон важно кивнул, как будто был готов хоть сейчас выложить все «детали» обо всем, что лежит под солнцем.
Анни не отрываясь смотрела на монеты, лежащие на ладони. Вариан переключился на долговязого подростка:
— Ты достаточно большой, чтобы работать, и сильный, как я вижу.
Анни оторвала взгляд от монет и страстно заговорила:
— О да, милорд. Когда Джона нет, он у нас мужчина в доме. Что Альберт скажет, то Берта и делает. И еще он умеет читать и писать, — с гордостью добавила она. — Я училась и научила его.
Вариан вспомнил, что мать с трудом отыскивала грамотных молодых людей. Она настаивала на том, чтобы люди обоего пола учились, несмотря на сильное сопротивление не только пэров, но и арендаторов старшего возраста. И все-таки люди ее за это любили; отца тоже, по другим причинам. Кучка монет, которую Вариан получил, была доказательством той любви и преданности. Сам Вариан ее, безусловно, не заслужил.
Вслух он сказал:
— Если вы можете обойтись без Альберта, я пригласил бы его помочь в доме. Нужно сделать Маунт- Иден привлекательным для его госпожи, а там все вверх дном. — Вариан поднял вверх монетку. — Для начала работ я бы хотел нанять тебя, Альберт.
— Он будет, — ответила Анни за онемевшего мальчика. — Это похолодание отодвинет посадку, и Джон прекрасно справится без него. И вообще… — Она запнулась. — Хорошо, что ваша семья снова будет с нами, милорд.
Вариан назначил время, когда Альберт завтра приступит к работе, и вместе с Гидеоном вышел от Гиллисов на дорогу, покрытую свежим снежком.
Они шли молча, каждый обдумывал пережитую сцену. Наконец Гидеон сказал:
— Хорошо сделати. К восходу солнца у нас под дверью выстроится очередь, все арендаторы захотят заключить с нами сделку.
— Если не возражаешь, я бы предоставил эти сделки тебе. У меня голова не так устроена, чтобы что-то в этом понимать.
— Пока ты все сделал хорошо. Я буду следовать твоему примеру — Те, кто так же честно, как Джон Гиллис и его жена, принесет ренту, получат то же предложение. Других я уговорю работать на каких-нибудь торговых операциях. Или, возможно, снижу им ренту. Нам не приходится ждать дохода к концу этого года, но по крайней мере землю снова начнут обрабатывать, а как ты сказал, нехорошо, когда земля заброшена.
— Господи, неужели я сказал умную вещь? Как только придем домой, сейчас же прилягу. Или нет, не буду. Боже мой, как бы я хотел спасти хоть несколько грядок! — Вариан невольно засмеялся. — Знаешь, как часто я мечтал о доме и мягкой постели? Я спал на голой земле, к тому же сырой, и на деревянном полу. Вот Эсме посмеется, когда я скажу… — Его веселье увяло. — Нет, я не могу ей рассказать, правда? — Он сделал паузу. — Гидеон, я же сказал ей — несколько недель.
— Ты говорил, что она здравомыслящая. Она поймет.
