язычок, упустила его раз, другой, а на третий зацепилась за него так крепко, что спустя две-три секунды язычок подался.
Замок щелкнул, дверь отворилась, все перевели дух.
Людовик XVI с торжествующим видом обернулся к королеве.
— Ну что, сударыня? — сказал он.
— Да, в самом деле, — со смехом отвечала королева, — я и не говорю, что быть слесарем так уж плохо, я говорю только, что подчас недурно быть и королем.
Теперь пора было договориться, в каком порядке выходить.
Первой выйдет Мадам Елизавета, ведя с собой принцессу.
Через двадцать шагов за ней пойдет г-жа де Турзель с дофином.
Между ними будет идти г-н де Мальден, готовый подоспеть на помощь и тем и другим.
Первые зерна, отделенные от королевских четок, эти несчастные дети, беспрестанно оглядывавшиеся назад в надежде увидеть глаза, с любовью провожавшие их взглядом, спустились на цыпочках, дрожа, вступили в круг света, отбрасываемого фонарем, освещавшим выход во двор Тюильри, и прошли мимо стражи, которая, казалось, не обратила на них внимания.
— Ну вот! — сказала Мадам Елизавета. — Один опасный шаг уже сделан.
Добравшись до подъезда, выходящего на площадь Карусели, беглецы заметили часового, который двигался им наперерез.
Видя их, часовой остановился.
— Тетушка, — сказала принцесса, сжимая руку Мадам Елизаветы, — мы погибли, этот человек нас узнал.
— Не обращайте внимания, дитя мое, — сказала Мадам Елизавета, — если мы отступим, мы тем более погибли.
И они пошли дальше.
Когда до часового осталось уже не более четырех шагов, часовой отвернулся и они прошли.
В самом ли деле этот человек их узнал? Было ли ему известно, сколь прославленных беглецов он пропустил? Принцессы были убеждены, что так, и, убегая, призывали бесчисленные благословения на этого неведомого спасителя.
С другой стороны подъезда они заметили обеспокоенного Шарни.
Граф был закутан в просторный синий каррик, на голове у него была круглая клеенчатая шляпа.
— О Господи, — прошептал он, — наконец-то! А король? А королева?
— Они идут следом, — отвечала Мадам Елизавета.
— Пойдемте, — сказал Шарни.
И он быстро провел беглянок к наемной карете, стоявшей на улице Сен-Никез.
Подъехал фиакр и остановился рядом с каретой, словно для слежки.
— Ну, приятель, — сказал кучер фиакра, видя пополнение, приведенное графом де Шарни, — сдается, ты уже нашел седоков?
— Сам видишь, приятель, — ответил Шарни.
Потом, понизив голос, обратился к гвардейцу:
— Сударь, берите этот фиакр и поезжайте прямо к заставе Сен-Мартен; вы без труда узнаете карету, которая нас ждет.
Г-н де Мальден понял и вскочил в фиакр.
— Ты тоже нашел себе седока. К Опере, да поживей!
Опера находилась недалеко от заставы Сен-Мартен.
Кучер решил, что имеет дело с посыльным, которому нужно разыскать своего хозяина после спектакля, и поехал, отпустив только замечание, касавшееся заботы об оплате езды:
— Вы знаете, сударь мой, что уже полночь?
— Да, езжай себе, будь спокоен.
Поскольку в ту эпоху лакеи оказывались подчас щедрее господ, кучер без малейших возражений пустил лошадей крупной рысью.
Не успел фиакр завернуть за угол улицы Роган, как из того же подъезда, который выпустил ее королевское высочество, Мадам Елизавету, г-жу де Турзель и дофина, размеренной походкой, с видом чиновника, покинувшего свою контору после долгого дня, наполненного трудами, вышел некто в сером камзоле, в шляпе с углом, свисающим ему на глаза, и с руками, засунутыми в карманы.
Это был король.
За ним шел г-н де Валори.
По дороге у короля отвалилась пряжка с одного из башмаков; он продолжал путь, не желая обращать на это внимания; г-н до Валори подобрал пряжку.
Шарни сделал несколько шагов навстречу; он узнал короля, вернее, не самого короля, а шедшего за
