— С тех пор как он наверху, идет сплошной скулеж, дорогая,— шепотом пояснил Дик.
— Он так и остался у двери,— бросил Уилсон, стоя у окна в гостиной.
— Подонок! — воскликнула Бекки.— Но этот недоносок нам нужен. Мы не можем вести наблюдение всю ночь только втроем.
— Придется. Дик пробудет там час, потом я столько же. И ты еще полчаса. Затем Дик и я выйдем уже по графику. Ничего не поделаешь.
Уилсон говорил лаконично, но его голос выдавал усталость. Все они знали, что их ожидало.
— Ничего удивительного. Нельзя было ждать от нетренированного парня, что он выдержит подобное испытание.
Но я по-прежнему не тороплюсь.
— Как будто мы в лучшей физической форме! Никто из нас не является полицейским дорожной службы.
— Говори за себя, дорогуша. Я отлично себя чувствую. Уилсон и ты — вы, конечно, слабаки, но...
— О"кей. Тогда почему бы тебе не взять это дежурство целиком на себя в дополнение к предстоящему? Пять часов подряд, это тебя устроило бы?
— Ну, тебя-то это устроило бы наверняка, не так ли, дорогая? — сказал он нейтральным тоном.
Бог ты мой, это что еще за намеки? Он совершенно не мог подозревать того, что было между Уилсоном и ею. Да и было-то в сущности чуть! Бекки тем не менее предпочла не развивать эту тему.
Они снова поднялись на лифте. Фергюсон с мрачным видом ожидал их на ступеньках лестницы. Не говоря ни слова, они сняли с него аппаратуру и надели на Дика. Дверь в ад приоткрылась снова, и полицейский исчез за ней.
Спускались также молча. Вернувшись в помещение, Фергюсон собрал все свои пожитки — книгу, портмоне, ключи, которые он не хотел брать с собой на крышу.
— Эта терраса не для меня,— прошептал он.— Но я вас не бросаю в трудную минуту. Я сделаю именно то, с чего я должен был бы начать.
Он выскользнул из комнаты. Последнее впечатление, оставшееся у двух инспекторов о нем,— до смерти перепуганный, но решившийся на поступок человек, с остановившимся взглядом широко распахнутых глаз.
— Надо бы удержать его,— тихо сказал Уилсон.
— Да... пожалуй.
Но ни тот, ни другой не тронулись с места. Возможно, он погибнет на улице, а может, и нет. Был риск, и он принял решение.
— И все же следовало бы ему помешать.
— Каким образом? Он знает, на что идет. Если человек не выносит холода, он не становится от этого менее мужественным. Пора выходить на связь.
Они пошли за токи-воки.
— Белый мужчина, примерно тридцати пяти лет, только что покинул здание,— предупредил один из двух полицейских в штатском, сидевших в машине перед входом в здание.— Нет, это не Нефф.
Его напарник даже не удосужился приоткрыть хотя бы один глаз. В машине было тепло, и оба они несли дежурство по очереди в полудреме. Еще четыре часа — и придет смена. В такую погоду могло быть и хуже! Капитан Нефф, очевидно, останется дома до утра. Однако раз он забрал эту игрушку с собой, значит, был шанс, что он ею в каких-то целях воспользуется.
Оба копа в штатском не обратили никакого внимания на Фергюсона, когда тот бежал вдоль дома. Иначе они не могли бы не заметить его странных жестов и отчаянных взглядов, которые он бросал вокруг себя. Но в любом случае они бы не смогли увидеть того, что произошло с ним после того, как он завернул за угол здания.
Они выжидали, спрятавшись под машинами в самом центре прохода. С этой точки они прекрасно все слышали вокруг себя и одновременно вели наблюдение за квартирой. Хруст снега под знакомыми им шагами мгновенно распалил их ярость. Они жаждали крови.
