Артемий, Симагин Иван, Ситьков Герасим, Судоргин Петр, Сухих Яков, Сысоев Петр, Сычев Егор, Телегин Федор, Теников Роман, Терентьев Арсений, Тинтяков Лаврентий, Томкович Александр, Третьяков Илья, Федоров Андриан, Федосеев Степан, Фоминых Илларион, Фролков Алексей, Хорошков Иван, Христофоров Захар, Христофоров Степан, Чадов Иван, Чуланов Семен, Шебалин Сергей, Шепелин Афанасий, Шишкин Дмитрий, Щеглов Андрей, Шмыг Василий, Яковлев Иван, Якушев Игнатий.
Публикуя этот скорбный список, мы надеемся, что кто-то откроет для себя имя своего предка.
...Отныне одна из бесчисленных русских могил, разбросанных по всему свету, перестала быть безымянной.
Русские углы
У рабатского самовара
С точки зрения эмигрантского благополучия. Марокко — это африканское Пасси. Люди живут здесь спокойно, в удобных квартирах и в нечасто встречаемом довольстве. Маршал Лиотэ очень хорошо относился к русским и охотно принимал их на службу в учреждения французского управления. Попадавшие из Туниса и Франции устраивались землемерами с большими окладами, служащими в строившиеся порты, в канцелярии. Врачи и дантисты открывали кабинеты и начинали успешно практиковать. Сооружение дорог, телефонов, различных зданий требовало не только квалифицированных специалистов, но и просто толковых и дельных работников. Приезжавшие, часто без связей, сразу находили работу, быстро становясь на ноги. Отбывшие контракт в Иностранном легионе пользовались особыми привилегиями. Многие принимали французское гражданство, и тогда служебный вопрос еще более облегчался. Знающие иностранные языки, в особенности английский, устраивались на службу в крупные американские предприятия по продаже автомобилей, бензина или сельскохозяйственных инструментов и материалов, в конторы и отделения банков. Появившиеся позже, когда положение существенно изменилось и получить хорошо оплачиваемую работу иностранцу становилось трудновато, поступали десятниками и чертежниками в Куригу на разработку фосфатов. Словом, без дела никто не сидел, а, обжившись, быстро пускал в местную почву корни, приобретая знакомства, обзаводился хозяйством, иногда собственным домом с садиком или загородной дачей и автомобилем.
В результате через десять лет те, кто попали в Марокко давно, утряслись основательнее, нежели в других, казалось бы, более близких для русских, странах. Когда пришел кризис, кончился марокканский подъем и начались всевозможные затруднения и ограничения, а найти работу стало почти невозможно, русских это коснулось не столь остро. Сократили, правда, жалованье чиновникам и перестали принимать новых. Пришлось поставить крест на возможности дальнейшего продвижения по службе, заботясь лишь о том, чтобы не уволили вовсе. Окончились железнодорожные постройки и работы в портах Касабланки и Кинтеры. На случайно открывшиеся вакансии приезжали французы из метрополии. Зато подешевели квартиры и съестные припасы, а наладившаяся жизнь позволяла бороться с новыми трудностями. Несмотря на все преимущества, какие представляло Марокко лет десять-пятнадцать тому назад, русских здесь немного.
В первые годы эмиграции мало кто решался не только забираться в незнакомые страны, но просто раскрывать чемоданы. Болтовня о «весенних походах» многим исковеркала жизнь. В Марокко пробирались лишь случайные смельчаки, и осело их всего-то около пятисот человек. Большинство тяготеет, конечно, к Касабланке и Рабату. Остальные разбежались по другим городам: несколько семей в Мекнесе и Марракеше, немного больше в Фесе и Куриге.
Русские жили тихо и лояльно, собственная же политика дальше чайного стола не шла и никому не мешала. Многие от салонной политики отказались, стараясь войти во французские интересы. Эмигранты не бросались в глаза, вполне оправдывая надежды на скорую, в отличие от остальных иностранцев, во всяком случае, во втором поколении, ассимиляцию. Окончившие французские лицеи ничем не отличаются от французской молодежи, а русские мамаши иногда с гордостью говорят: — Моя дочь замужем за настоящим французом!..
Не чувствуя никаких ограничений, русские, если не стали еще французами, живут на общем положении иностранцев. Наравне с другими, они получают бесплатно на всю жизнь какую-то карточку, а при выезде за границу — марокканский паспорт, на который легко ставят визы все консулы, и только для въезда во Францию требуется особое разрешение Министерства иностранных дел. До специальных разрешений на труд и рабочих карт тут еще не додумались. Просто без контракта, никто не может въехать в страну, даже француз, но с контрактом — все равны. В суде у русских те же права, что и у французов. Безработный получает такое же пособие, в случае болезни платит в больницу так же, как и все, а если не имеет средств, пользуется бесплатным лечением, тоже, как все. Само собой разумеется, здесь нет никаких сборов и ведающих русскими эмигрантских учреждений. Произведенная недавно какими-то благодетелями из общественного союза попытка добиться введения для русских в Марокко Женевской конвенции со всеми вытекающими из нее последствиями, т.е. нансеновскими паспортами, марками и офисом, который бы в лице указанных деятелей «управлял» эмигрантами, окончились неудачно. Узнав о произведенных считающими себя представителями местной русской общественности генералами, шагах, заволновалась общественность, приняв свои меры, и, кажется, окончательно сорвала мечты о создании «единого центра»
