– Прощай, Верити, – тихо сказал Кайлмор и отвернулся к окну, ему невыносимо было видеть, как она уходит.
Глава 24
– Верити, милая, ты не скажешь мне, что случилось? – осторожно спросил Бен, сидевший рядом с сестрой на мягком сиденье двухколесного экипажа.
Что случилось? Ничего особенного. Она влюбилась, вот и все.
Едва ли стоило поднимать из-за этого шум, думала она, глядя сухими глазами на леса, мимо которых проезжал наемный экипаж.
– Верити? – напомнил о себе брат.
Они находились в пути несколько часов, и все это время Бен воздерживался от расспросов. Но даже молчаливое терпение не было бесконечным.
– Я… я обещаю, что расскажу тебе все.
Ложь. Она никогда не смогла бы рассказать ему все, что произошло в скрытой от мира долине Шотландии. Верити повернулась к брату, который столько вынес ради нее:
– Но только не сейчас.
Умом Верити понимала: наступит день, когда она будет весело болтать, смеяться, есть и спать, когда она снова станет человеком, но ее тоскующее сердце еще не могло в это поверить.
– Скажи мне только одно. – Огромные руки Бена сжимали вожжи. – Он заставил тебя страдать?
– Да, – шепотом ответила она.
Верити неловко цеплялась за серый туман апатии, опустившийся на нее после расставания с возлюбленным, но края этого тумана с каждой минутой становились все прозрачнее.
– Видит Бог! – Бен резко остановил экипаж и посмотрел на нее. – Я предъявлю ему обвинения в первом же городе, до которого доедем. Я не посмотрю, что он – развратный герцог. Если он заставил тебя страдать, он заплатит за это.
Его гнев окончательно вывел Верити из оцепенения.
– Нет, ты не понимаешь, Бен. – И она вслух сказала правду, которую так долго отказывалась признать. – Я люблю его.
– Любишь? Что это еще за чушь…
Даже поглощенная своим горем Верити увидела, как изменилось выражение его лица, ярость сменилась раздраженным недоумением и неверием. Он так хорошо знал ее, брат, отказавшийся от собственных надежд и амбиций и поступившийся своей мужской гордостью, чтобы оберегать ее.
Он знал, чего будет стоить ей эта незваная любовь. И уже стоила.
– О, милая, мне так жаль.
Да, он действительно знал. Верити неуверенно улыбнулась ему.
– Мне тоже. Но чем меньше сказано, тем скорее исправлено.
Это была одна из любимых поговорок их матери.
– Да, милая, это правда. Я привезу тебя обратно в Уитби, и ты скоро забудешь все, что тебе пришлось пережить.
– Мы не сможем оставаться в Уитби. В городе все еще будут сплетничать о скандале с фальшивой миссис Саймондс.
Бен дернул вожжи, и лошади тронулись.
– В таком случае мы купим овечью ферму там, где никто не будет знать, кто ты такая. Мы заберем Марию из школы, и она будет жить вместе с нами. Не беспокойся, милая. Здоровый воздух Йоркшира вернет розы на твои щеки. Не так уж все плохо, когда тебя окружает семья.
– Да, Бен, – согласилась она, хотя не верила в это.
Верити пристально смотрела вперед и убеждала себя, что боль пройдет. Когда-нибудь. Когда она станет очень старой.
Когда она умрет.
Они ехали молча, Верити пыталась ни о чем не вспоминать. Воспоминания причиняли слишком сильную боль.
Но в ее памяти упорно всплывало лицо Кайлмора.
Бен вторгся в ее личный ад, бросив на колени скомканный белый носовой платок.
– Зачем это? – удивилась Верити.
– Ты плачешь, милая, – голосом, полным нежности, сказал он.
– Разве? – Она провела дрожащей рукой по заплаканному лицу.
Нет, она никогда не забудет. Даже когда поседеет от старости. Она не хотела забывать, как бы ни были мучительны эти воспоминания.
Верити молча вытерла лицо. Она отказалась от бесполезной борьбы с собой и начала перебирать в памяти каждую бесценную минуту последних недель.
Жестокость, насилие, печаль, сладость.
