Верити понимала, что напрасно тратит время, но не хотела сдаваться. Может быть, это ее единственный шанс уговорить Хэмиша. Если ничего не получится, где еще ей искать помощи.
Ее голос дрожал от волнения.
– Я заплачу вам. Я хорошо заплачу вам. Отвезите меня обратно к моему брату. Клянусь, вы получите вознаграждение.
Он нахмурился, предложение оскорбило его.
– Нет, миледи. Мне не нужны ваши деньги.
Она с мольбой протянула к нему руки.
– Но ваш хозяин совершает великое зло.
– Ни один Маклиш не нарушит слово, данное герцогу. Если бы не милости герцога, в горах не осталось бы никого из Маклишей. Он спас нас от гибели и изгнания. Так что простите меня, миледи, – он бросил на нее острый взгляд, – и не вздумайте бежать. В этих горах гибнут даже те, кто их знает. А вы не можете знать, что надо делать, когда опустится туман или камни начнут осыпаться из-под ног.
Картина была достаточно выразительной и подтверждала то, что говорил Верити герцог. Но это еще не значило, что это было правдой.
Обветренное лицо шотландца подобрело.
– О, миледи, я служил его светлости, когда он был еще ребенком. Я не могу изменить ему. Все, что я могу сказать, – у него наверняка были причины, чтобы сделать это.
Да, похоть, уязвленное самолюбие, гнев, хотелось ей ответить.
Но что бы это дало? Она второй раз искала помощи у слуг Кайлмора и в обоих случаях потерпела неудачу. Конечно же, этот эгоистичный тупица окружил себя непоколебимо преданными слугами.
Хэмиш явно считал, что он в долгу перед герцогом. Феодальные связи все еще были сильны в этом отдаленном уголке королевства, каким бы чудовищем ни был хозяин имения.
Плечи Верити опустились, и она отвернулась, чтобы скрыть неожиданно подступившие к глазам слезы. Было совершенно ясно, что старик не поможет ей. Подавленная, она вернулась к своим сорнякам.
Она должна бежать отсюда, и бежать одна.
Верити не ожидала, что Кайлмор появится перед обедом в гостиной, служившей одновременно и столовой. Герцог проводил в доме мало времени. Должно быть, в дневные часы он посещал знакомые с детства места.
Но где бы он ни находился и что бы он ни делал, это не приносило ему облегчения. Она вспомнила, каким мрачным было выражение его лица прошлой ночью. И снова подумала, какие страдания скрываются под его внешним спокойствием. Это неестественное самообладание больше никогда не обманет ее.
Он отвернулся от окна, которое выходило на озеро, за спиной герцога заходящее солнце золотило гладкую поверхность воды.
– Верити.
– Ваша светлость.
По этикету ей следовало сделать реверанс. Она пренебрегла им. Бунтарский дух немного подкреплял ее таявшую самоуверенность. Похититель не заслуживал проявления почтительности к его титулу.
Она не знала, как вести себя с ним. Ее обычное сердитое упорство казалось неуместным после ночи, проведенной в его объятиях.
Как бы ей хотелось никогда не слышать этих ужасных криков. Теперь, когда она стала свидетелем его душевной агонии, было невозможно обращаться с герцогом Кайлмором как с бесчеловечным чудовищем.
– Хэмиш говорит, что ты занялась садоводством, – сказал он, словно поддерживая обычный разговор.
Она с подозрением взглянула на него из-под опущенных ресниц. Не сказал ли ему мистер Маклиш и о ее просьбе о помощи?
Кайлмор сел напротив и разлил вино. В охотничьем доме были большие запасы всего необходимого для роскошной жизни. Впервые Верити задумалась над тем, как сюда доставлялись такие вещи. Конечно, не по опасной дороге через горы. Должен существовать и другой путь. Возможно, через озеро.
– В положении пленницы особенно нечем заняться, – сказала она, хотя уже давно отказалась от надежды пробудить в нем чувство вины.
– Я попросил его помочь тебе завтра. – Он развернул салфетку и положил ее на колени.
– Вас беспокоит, что я сделаю подкоп, если вы не приставите ко мне сторожа? – ядовито спросила Верити.
Любезность Кайлмора заставляла ее нервничать. Она бы предпочла открытую недвусмысленную стычку. Он поднял бокал и с небрежней грацией откинулся на спинку стула.
Верити старалась проявлять враждебность. Острый язык был прикрытием все растущей слабости, которую она всеми силами хотела удушить.
– Или, может быть, вы боитесь, что я ударю вас сзади лопатой, если вы рискнете оставить садовые инструменты недалеко от меня?
Он положил ложку.
– Верити, выбирай, – тихо сказал он. – Мы едим, беседуем и проводим вечер, пытаясь вести себя как цивилизованные люди. Или мы займемся любовью. Выбирай.
