Он говорил, словно сказанное им было разумно, но в действительности в его словах звучал похоронный звон по всему ее счастью.
– Я… я понимаю, – дрогнувшим голосом сказала она.
Конечно, она понимала.
Их идиллия длилась немногим более трех недель. Двадцать два коротких дня. Такая ничтожная награда за все одиночество в годы борьбы.
Это было несправедливо, Верити хотелось взбунтоваться, хотя она уже смирилась с тем, что жизнь вообще полна несправедливости.
«Еще одна неделя. Еще один день».
«Я еще не готова отказаться от тебя».
Верити все время знала, что отсрочка ничего не изменит, если она не обещает вечности. А вечности быть не могло.
– Так ты успеешь собраться, если мы уедем завтра? – Он продолжал говорить спокойно, как будто не убивал ее каждым отмеренным словом. – Ангус и Энди отправились к берегу, чтобы пригнать судно. Они и Хэмиш поедут с нами. Остальные заберут вещи из дома и последуют вторым рейсом.
– Так скоро? – прошептала Верити.
Когда-то ей была ненавистна каждая травинка в этой долине. Теперь же у нее разрывалось сердце от расставания с ней.
«О, Верити, – прошептал ее внутренний голос. – Не разлука с этой долиной разрывает твое сердце, и ты это знаешь».
– Это север, погода может измениться в любую минуту.
– Да, – уныло сказала она. – Конечно, я буду готова.
Рука, скрытая от его глаз, сжалась в кулак от усилия сохранять спокойствие.
Кайлмор нахмурил брови.
– Что случилось? – Он снова поцеловал ее пальцы. – Не беспокойся, mo gradh. Тебе понравится замок. Из него открывается вид на море, его окружают акры садов, которые будут в твоем распоряжении.
Она не смогла выдавить из себя улыбку. Сейчас рушился весь ее мир.
– Да, – равнодушно сказала Верити.
Кайлмор помолчал, озадаченно глядя на нее.
– В замке легче получить медицинскую помощь, если она тебе потребуется, – медленно произнес он.
Это вывело ее из состояния тупого отчаяния.
– Я не больна. Я никогда не болею.
Он улыбнулся улыбкой самого счастливого человека на свете.
– Конечно, но, может быть, ты уже носишь моего ребенка.
Вырвав у него свою руку, Верити встала.
– Нет. Нет, это невозможно.
Он не сводил с нее своих ярко-синих глаз.
– Я бы сказал, это более чем возможно.
Она глубоко вздохнула, чтобы приглушить волнение.
– Вы не понимаете. Я – бесплодна.
Глупо было стыдиться признания в том, с чем она давно смирилась, и все же ей было стыдно.
– Ты не можешь этого знать, – спокойно ответил он.
Она сжала руки с такой силой, что ногти впились в ладони.
– Нет, могу. Я спала с мужчинами с пятнадцати лет. Сейчас мне двадцать восемь, и никогда не было зачатия. – Сначала ее бесплодие казалось благом, но проходили годы, и Верити начала с отвращением думать о своем неестественном состоянии.
– Это все догадки, – твердо заявил Кайлмор.
– Нет, это уверенность, – так же твердо ответила она.
Он поднялся и встал перед ней. Ее решимость покинуть его была недостаточно твердой, Верити это понимала.
– Верити, сэр Элдред уже утратил мужскую силу. Мэллори, как я понял, не был страстной натурой. А мы с тобой в Лондоне были осторожны. В этом же доме мы оба были во власти страсти и не думали об осторожности. – Его глаза сияли от радости. – Счастливое прибавление вполне возможно будущей весной.
Неужели это правда? Могли ребенок Кайлмора расти в ее теле?
О, пусть так и будет! Верити отдала бы все, только бы почувствовать, как его ребенок шевельнется в ней. Она окружит сына или дочь такой любовью, которой так не хватало Кайлмору в его тяжелом
