Грейсону стало весело. Мэгги была прилежной и бесстрашной ученицей. Сорокапятилетний Йен О'Малли несколько раз бледнел, видя, как она себя ведет.
– Помню.
Она подошла, тихо ступая по дощатому полу.
– Отец, когда мы были на корабле, я думала, что мистер Хендерсон, мистер О'Малли и мистер Ардмор – друзья. Но как только мы добрались до Лондона, все изменилось. – Взгляд ее был слишком понимающим для двенадцатилетней. – Что-то здесь не так. Почему они стали твоими врагами?
Она сказала «твоими». О'Малли, докладывавший обо всем Ардмору, был все еще очарован Мэгги, а она – им.
– Они – мои давние враги. Мы заключили перемирие на время поездки.
– Жаль, что ты мне ничего не сказал.
Грейсон оперся о стол.
– Я не хотел тебя пугать еще сильнее.
Взгляд Мэгги поразил его в самое сердце.
– Ты не пугал меня. Я поняла, что ты – мой отец, в то самое мгновение, когда увидела тебя. Тогда я подумала, что вес будет хорошо. Гораздо больше меня страшила мысль, что я могу навсегда остаться одна. Даже мистер Ардмор не вселяет такого испуга.
– Я передам ему твои слова.
Грейсон взглянул на Мэгги. Она была так трогательно хрупка и одновременно так сильна.
– Я рад, что ты его не боишься. Значит, он никогда не сможет тебя победить. Я никогда не оставлю тебя, даю слово.
Она кивнула, словно не сомневалась, что он вечно будет рядом.
– Повариха миссис Аластер говорит, что ей гораздо лучше. Я имею в виду миссис Аластер. Завтра мне можно будет ее навестить. Ты тоже ее проведаешь?
У него вдруг возникла перед глазами сцена, когда он лежал у себя в каюте на борту «Мэджести», а Александра стояла рядом. Он вспомнил ее прикосновения и подавил стон.
– Да, я ее навещу.
«Буду это делать каждый день, всю жизнь».
– Хорошо. Может быть, мы сходим вместе?
Мэгги обняла отца и заторопилась к двери.
– Мэгги!
Дочь остановилась.
– Ты знаешь, что я люблю тебя, да?
Она помолчала. Грейсон затаил дыхание. Мэгги улыбнулась:
– Папа, я тоже тебя люблю.
Мгновение она пристально вглядывалась в него, затем повернулась и ушла.
Грейсон нашел Йена О'Малли на кухне в обществе Оливера и поварихи Александры миссис Даллоуэй. Отведя О'Малли в сторону, Грейсон поручил ему доставить несколько записок.
О'Малли побледнел.
– Вы хотите, чтобы это сказал ему я? А почему бы мне просто не совершить самоубийство и поставить на этом точку?
Грейсон рассердился.
– Доставь записки именно в этом порядке. Я хочу встретиться с мадам д'Лоренц, как только ты сможешь до нее добраться. Если я не вернусь к ее приходу, постарайся, чтобы она дождалась меня здесь. Пусть ее удерживает Оливер, если в том будет необходимость.
О'Малли нахмурился:
– Финли, я первый помощник капитана на самом грозном судне, а не посыльный.
Грейсон приблизил свое лицо к лицу О'Малли, поросшему щетиной:
– Здесь, в Лондоне, ты просто несносный ирландец, имеющий отношение к мятежу 1799 года. Я уверен, что морское министерство хотело бы обсудить с тобой эту тему.
– Это настоящий шантаж. Финли, у меня сердце разрывается от того, что ты сейчас сказал. И это после всего, что мы пережили вместе!
– Просто сделай все, как я велел, – проворчал Грейсон и отправился на Мэрилебон-стрит.
Грейсона обрадовало, что покупателей в тот день опять обслуживала мисс Француженка. Расположившись на стуле, он рассеянно рассматривал товары на полках за прилавком, пока девушка помогала какому-то французу. Через некоторое время тот ушел, почти радушно кивнув Грейсону.
Девушка взглянула на Грейсона и улыбнулась. В улыбке был явный намек на то, что можно с легкостью попросить посмотреть не только шкатулки для драгоценностей, но и кое-что еще и получить вознаграждение.
