гардеробной, среди воздушных кружев и розовых лент, граф казался воплощением мужественности. Он выглядел очень элегантно. Дымчато-синий сюртук подчеркивал его широкие плечи. Иссиня-черные волосы отливали блеском.
Если бы Фелиция обладала проницательностью, она заметила бы мрачноватый огонек, горевший в его глазах. Мейн пылал гневом и был настроен очень решительно.
— Дорогая, я не ожидал, что вы удостоите меня такой чести, — промолвил он и, наклонившись, поцеловал Фелицию в щеку.
Встретившись с Мейном глазами в зеркале, Фелиция запрокинула голову, чтобы продемонстрировать любовнику свою белоснежную шею. Ее мать когда-то говорила, что она длинновата, но Фелиция была не согласна с ней. Изящная шея являлась ее неоспоримым достоинством.
— Я всегда рада вас видеть, даже при самых неподходящих обстоятельствах, — промурлыкала она.
Мейн улыбнулся и, пододвинув поближе стул, сел напротив нее. Фелиция невольно залюбовалась отражением в зеркале прекрасной пары. Джентльмен был хорош собой, а светская дама выглядела очаровательно в нижнем белье… Они отлично подходили друг другу.
— Мне нужна ваша помощь, — промолвил Мейн, наклонившись к Фелиции с таким видом, будто хотел поцеловать ее.
Фелицию охватило волнение.
— Для вас я сделаю все! — воскликнула она, но тут же взяла себя в руки и добавила более сдержанно: — Все, что вы пожелаете.
— Кажется, я совершил небольшую ошибку, — промолвил граф. — Это касается леди Годуин.
Фелиция бросила на него растерянный взгляд.
— Вы ошиблись? — с недоумением переспросила она.
— Вы — единственная дама в обществе, способная исправить мою оплошность, — продолжал Мейн, касаясь губами мочки ее уха.
В то же время его руки ласкали Фелицию с такой дерзостью, что она засомневалась в целомудренности отношений графа с его прежними любовницами. Нет, скорее всего он все-таки спал с ними… Может быть, Мейн все это время сдерживал себя, чтобы сильнее разжечь в ней огонь страсти, а потом уже решительно атаковать ее добродетель? Фелицию бросило в дрожь от этой мысли.
— Я готова помочь вам, если это в моих силах, — промолвила она довольно рассеянно, разглядывая в зеркало себя и графа. Фелиции казалось, что она находится в театре и смотрит одну из комедий эпохи Реставрации. Тем не менее ее следующее замечание прозвучало довольно жестко: — Я сомневаюсь, что смогу сделать хоть что-то, чтобы спасти репутацию леди Годуин, Мейн.
— Называйте меня Гарретом, — попросил граф, стараясь не делать глубоких вдохов.
Фелиция наложила на себя такой толстый слой рисовой пудры, что граф боялся расчихаться.
— С удовольствием, — проворковала Фелиция.
— Как выяснилось, леди Годуин вернулась в дом мужа только для того, чтобы взять под свою опеку невесту брата графа Годуина, — объяснил Мейн. — Это милая нежная шотландская девушка, дочь приходского священника. Она, несомненно, пришла бы в ужас, если бы услышала, что ее по ошибке приняли за шлюху.
Фелиция насторожилась с видом хищной лисицы, учуявшей кролика.
— Вы серьезно? — спросила она. Мейн кивнул.
— Да, я пустил грязную сплетню, — заявил Мейн, изобразив на лице раскаяние.
— Так зачем же вы это сделали?
— Я рассердился наледи Годуин, — признался он. — Я был так зол на нее, что не потрудился даже перепроверить факты. У меня создалось впечатление, что она живет под одной крышей с оперной певичкой, и я поделился этими подозрениями с вами. Но теперь мне стыдно за то, что я натворил.
— Знаете, я разделяю ваши чувства к леди Годуин, — заявила Фелиция. — Теперь, когда она выглядит, как обстриженный барашек, эта бедняжка вызывает только жалость. Меня бросает в дрожь, когда я ее вижу. Роскошные волосы были ее единственным достоинством.
Мейн бросил на свою собеседницу странный взгляд, но Фелиция не придала этому особого значения.
— Гаррет, дорогой, скажите, вы уверены в том, что живущая в доме лорда Годуина девушка действительно является юной шотландкой, невестой брата графа? — продолжала допытываться Фелиция.
— Увы, это так.
— Ну хорошо, я сделаю все, что смогу, — пообещала Фелиция. — Я расскажу всем своим знакомым о том, что узнала от вас. Но вы же знаете, как это бывает. Слух, который облетел весь город, невозможно остановить. Кроме того, мы не знаем эту девушку из Шотландии и не можем судить о ней.
Мейн погладил ее по шее.
— Положитесь на меня, — с придыханием промолвил он, изображая страсть. — Я ручаюсь за достоверность сведений.
Фелиция искоса взглянула на Мейна, удивляясь его самонадеянности.
— Вы сможете сами убедиться в том, что я прав, — продолжал он. — Я пригласил Годуинов вместе с их гостями на ваш бал.
У Фелиции перехватило дыхание.
— Что? — дрожащим голосом переспросила она.
— Я взял на себя смелость пригласить на ваш бал жениха и невесту и, конечно, чету Годуинов, — пробормотал Мейн, припав губами к ее шее, а его рука легла на высокую грудь Фелиции.
— Жениха и невесту? — переспросила Фелиция, чувствуя, что у нее путаются мысли. — Вы имеете в виду девушку из Шотландии и брата графа Годуина?
— Да, конечно. Кстати, брат графа Годуина — приходский священник, — промолвил Мейн, целуя ее шею.
Фелиция заметила на щеке Мейна белую полосу от рисовой пудры, которой она с избытком покрыла свои плечи и грудь. Но по всей видимости, граф не ощущал ее на губах.
— Священник и дочь священника… — произнесла она, обвив руками шею графа. — Да они просто созданы друг для друга! Этот союз заключен на небесах.
— Так же, как и наш, — промолвил Мейн. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я пригласил их на ваш бал?
Фелиция взглянула на него с укором, но ее улыбка говорила о том, что в душе она простила его за наглость.
— После бала перед леди Годуин вновь распахнутся все двери, — заявила она. — И перед девушкой из Шотландии тоже. Думаю, Гаррет, теперь мы знаем друг друга достаточно хорошо для того, чтобы позволить… немного дерзости в отношениях.
— Я давно мечтал услышать эти слова из ваших уст, — сказал Мейн и, широко улыбаясь, взглянул на себя в зеркало.
Глава 40
«ПОЙДЕМ, ПОЙДЕМ НА БАЛ!»
В это время в других уголках Лондона шла подготовка к этому же событию. Леди Гризелда Уиллоби прилепила изящную черную мушку над ярко-вишневой верхней губой. Она решила возродить моду далекого прошлого и надеть сегодня наряд в стиле эпохи короля Якова I. На ней было платье с небольшим шлейфом и маленьким гофрированным круглым воротничком.
Герцогиня Гертон не могла посвятить себе много времени. Ее сынишка бегал по гардеробной и мешал ей собираться на бал. Он научился ползком спускаться по лестнице и, убежав от своих нянек, прятался в покоях матери.
Леди Эсме Боннингтон почти оделась, но в комнате появился ее муж Себастьян с нескромным предложением. Эсме, как всегда, охотно уступила его просьбе и снова сняла одежду. Поэтому ей пришлось наверстывать упущенное и в спешке заканчивать свой туалет.
Но наиболее тщательно готовились к балу в доме номер пятнадцать по Ротсфелд-сквер, куда был приглашен месье Оливье. Сделанная им прическа изменила внешность Лины почти до неузнаваемости. Теперь ее блестящие каштановые волосы были подстрижены и завиты в тугие локоны.
— О Боже… — промолвила Хелен, глядя на нее в зеркало. — Мне очень жаль, что парикмахеру пришлось прибегнуть к таким кардинальным мерам. Но что скажет Том, когда увидит вас?
Лина беспечно улыбнулась. Она не придавала особого значения тому, что сделал парикмахер.
— Ничего страшного, — успокоила она Хелен. — Волосы снова отрастут.
— Как вы думаете, мадам, не переборщила ли я с веснушками? — спросила Сондерс, обращаясь к Хелен.
Хелен взглянула в зеркало на лицо Лины и содрогнулась. Оно было испещрено коричневатыми крапинками. Сначала Сондерс нарисовала веснушки только на переносице Лины, но они не бросались в глаза. Потом она совсем увлеклась и нанесла множество коричневатых пятнышек на лоб и щеки мисс Маккенны. Теперь Лина выглядела намного старше своих лет.
— Мне очень жаль… — пробормотала Хелен.
— Не надо ни о чем жалеть, — смеясь, сказала Лина.
Их глаза встретились в зеркале, Хелен все поняла без слов. Лина была счастлива и благодарна судьбе за тот подарок, который она ей сделала.
Сондерс смешала красный порошок сандалового дерева с мелом и нанесла эту смесь на губы Лины. После этого они приобрели несколько болезненный оттенок.
— Прекрасно, — бодро сказала Лина. — Ни одна уважающая себя оперная певица не посмела бы появиться в таком виде на публике.
— Вы правы, — согласилась с ней Хелен. — Вы выглядите… выглядите… — Она не находила нужного слова.
— …как ходячий ужас, — пришла ей на помощь Лина.
— Ну, вы преувеличиваете. Скорее, у вас несколько старомодный вид, как у приехавшей из глухой провинции девушки.
— Я — жена сельского священника, поэтому должна выглядеть соответствующим образом, — заявила Лина.
Ее голос звучал бодро и радостно.
— А теперь надо надеть платье, — сказала Сондерс.
Она достала бальный наряд из шкафа и помогла Лине облачиться в него.
Лина потонула в море белых кружев.
— Да, в этом туалете вы — сама невинность, — промолвила Хелен, скептически оглядывая Лину с ног до головы.
Хелен сама выбирала ткань и покрой платья, заказав его мадам Пантиль, которая
