— Ах, какая ты у нас красивая! Какие изящные ножки у нашей миледи! — Жеребец в соседнем деннике беспокойно стукнул копытом и заржал, чувствуя запах кобылы. — Хорош, да? — Она кивнула в сторону Серого. — Такой же болван, как и его хозяин!
Лошадь кивнула головой, и Сиобейн с улыбкой прижалась щекой к сильной шее, вдыхая крепкие ароматы конского тела и выделанной кожи. А еще ей почудился запах свободы. Ах, как бы ей хотелось сейчас вскочить на лошадь и умчаться, куда глаза глядят, чтобы в ушах свистел ветер, чтобы убраться подальше из этого замка!
— Мама!
Сиобейн обернулась и поманила Коннала, стоящего в дверях в обществе Кулхэйна. Пес остановился у входа в денник, не рискуя соваться туда, где его могут достать тяжелые копыта, а мальчик уставился на золотистую лошадь, восхищенно распахнув глаза. Сиобейн осторожно посадила его кобыле на спину.
— Это что, правда тебе подарил король Англии?
— Так сказал Лохлэнн!
— Она такая красивая, мама! — заметил Коннал, играя алой лентой, вплетенной в гриву.
— Да, очень красивая. Как нам ее назвать?
Коннал задумался, потом оглянулся, чтобы как следует разглядеть всю лошадь, и от усердия едва не свалился с ее спины. Сиобейн со смехом поймала сына и поднесла к лошадиной морде. Он осторожно погладил лошадь по носу.
— Риона. Это ведь значит «королева», да?
— Да, милый. Значит, она будет Рионой!
Коннал не сводил с лошади серьезного, сосредоточенного взгляда, и Сиобейн стало не до смеха.
— Риона, король подарил тебя моей маме! И ты будешь служить только ей одной, ладно?
Сиобейн снова стало смешно: мальчик так старался, чтобы его голос звучал солидно! Но когда кобылка кивнула, а потом поклонилась, вытянув вперед одну ногу, принцесса испытала настоящий шок.
— Она понимает! — Первым ее порывом было оттащить сына в сторону.
— Да, конечно!
— Сынок, никому не открывай эту тайну! — сказала Сиобейн, не спуская с сына встревоженных глаз.
— Почему?
— Те, кто желает тебе зла, могут использовать твой дар против тебя!
— Как мой отец использовал твой туман?
— Кто тебе это сказал? — Она грозно сверкнула глазами.
— Я слышал, как об этом шептались воины. А мне рассказал дядя Лохлэнн. А ты наколдуешь мне немножко тумана?
— Нет! Такими вещами не играют!
Нальчик обиженно надулся, и Сиобейн прижала сына к себе. Он крепко обнял мать за шею.
В свое время Тайгеран запретил ей покидать замок в зимнюю пору и без конца ворчал, что породнился с ведьминым отродьем. Слава Богу, что он ни разу не проговорился об этом на людях! А теперь следовало ожидать, что дар Коннала будет расти вместе с ним — как было у них с Рианнон.
— Не надо ничего бояться, мама! — шепнул он ей на ухо. — Я буду тебя защищать!
Сиобейн, готовая разрыдаться, чуть не задушила сына в объятиях. Наконец он стал вырываться и хихикать, и его пришлось опустить на пол.
— Пойди спроси у Новы, когда будет готов ужин, и скажи мне.
Коннал кивнул, вскочил на ноги и вприпрыжку побежал к выходу. Сиобейн щелкнула пальцами Кулхэйну, но пес ответил виноватым поскуливанием, принюхиваясь к чему-то на полу под стеной.
— Ну же, иди за ним! — велела принцесса, и белый пес с неохотой подчинился.
А Сиобейн осталась в конюшне и погрузилась в мрачные раздумья. Принцессу по прежнему жгла обида на мужа, так грубо выставившего ее из кабинета, за его подозрения по поводу ее отношений с Йэном. Ну как он не понимает, что, если бы она любила Йэна по-прежнему, ничто не помешало бы ей быть вместе с ним! Это снова напомнило Сиобейн о том, как мало любви знал в своей жизни Гэлан от беспутной матери и холодного, надменного отца и как жестоко корит он себя за гибель единственного близкого ему человека — сводного брата.
Она сунула в рот соломинку. Как гостеприимной хозяйке ей давно следовало наведаться на кухню и проверить, все ли готово для ужина. Но она боялась, что по пути может столкнуться с Гэланом. Не дай Бог, выдержка изменит ей и она наговорит ему такое, о чем придется потом жалеть.
Черт бы его побрал!
Она давно простила ему то, что он молчал об их поединке с Тайгераном. Ведь она отлично знала вероломство своего первого мужа и не сомневалась, что ради победы над Дермоттом он не остановился бы даже перед убийством. А Гэлан выполнял приказ своего короля. И победил.
Неужели Йэн оказался таким же дурнем, как Тайгеран, и решился бросить вызов Гэлану? Только ради нее?
Она молила святого Патрика вразумить вспыльчивого ирландца. А впрочем, кто их разберет, этих мужчин? И как теперь прикажете ей поступить с мужем? Ведь она давным-давно отдала ему свое сердце… с самой первой их встречи в лесу.
Она встала, заперла Риону в деннике и пошла в поварню, по пути, с улыбкой взглянув на молодых конюхов, вповалку спавших у себя в закутке, — ни дать, ни взять щенята, утомившиеся после дневных забав.
У дверей Сиобейн пронзило чувство тревоги. Коннал давно должен был вернуться! Она выскочила во двор, едва освещенный в этот час редкими факелами. Все было спокойно, солдаты и слуги заканчивали свои дела, все готовились ужинать. Две девушки кокетничали с английскими воинами, лучники на стенах в последний раз осматривали окрестности замка. Было так тихо, что Сиобейн даже слышала шаги часовых на парапете.
Во внутренних воротах показался ее сын: он вприпрыжку направлялся к конюшне.
Внезапно раздался резкий скрежещущий звук, как будто тяжелые подковы прошлись по булыжникам двора, и Сиобейн оглянулась в поисках источника шума. От возвышения возле оружейной мастерской катилась тяжелогруженая повозка, набиравшая скорость на крутом спуске подобно стреле, запущенной в небо.
И на пути этой повозки оказался Коннал! Сиобейн с криком метнулась к сыну, и тот испуганно замер, уставившись на мать. Она махнула рукой, показывая ему на повозку. Часовые уже бежали туда в надежде перехватить повозку, но колесо попало в выбоину между булыжниками, повозка вильнула и снова понеслась прямо на Коннала. Сиобейн споткнулась и упала, отчаянно зовя Гэлана.
Откуда-то из мрака рванулась рослая фигура: мужчина подскочил к Конналу, схватил его в охапку, и оба кубарем отлетели в сторону. Повозка с грохотом врезалась в крыльцо часовни и разбилась — по двору покатились булыжники и бревна.
А потом как-то вдруг оказалось, что Коннал уже обнимает ее за шею. Не в силах подняться с земли, она, рыдая, ощупывала сына, проверяя, насколько он пострадал.
— Ох, мой милый, слава Богу!
— Да со мной ничего не случилось, мама, честное слово! — заверил он, покровительственно похлопав мать по плечу. — А куда он ушел?
Сиобейн всхлипнула и отстранила сына, чтобы полюбоваться им еще разок. Вокруг собралась толпа челяди. Принцесса встала, держа сына на руках, и приказала отыскать человека, так вовремя пришедшего на помощь.
— Ты успел разглядеть его лицо?
— Нет, он был в капюшоне, но от него пахло… — Коннал задумался и сказал: — От него пахло, как от вонючей травы у тебя в ванне!
Снова мята!
— Кто бы ты ни был! — крикнула она, обращаясь во тьму. — Я в долгу перед тобой!
Толпа расступилась, давая дорогу Гэлану. Он на миг замер, но при виде заплаканного лица Сиобейн молча обнял мать и сына и прижал их к себе.
