Тоска вновь сжала Ханне сердце.
«Я не заслужила любви такого мужчины. Он открылся мне, он полюбил меня и спас от рук врагов, а я отплатила ему страшной жестокой ложью».
Ханна самой себе казалась змеей, пригревшейся на груди доверчивого человека. Она пыталась остановить себя, но признание само собой рвалось с ее губ.
– Слейд, я должна тебе сказать…
– Ханна, я…
Они заговорили одновременно и одновременно умолкли.
– Я слушаю, – испуганно пробормотала Ханна. Ей казалось, что Слейд прочитал ее мысли.
– Я хотел сказать, что не виню тебя за то, что ты уезжаешь. – Ханна изо всех сил закусила губу, чтобы не разрыдаться. – Ты должна ехать, я знаю.
– Не винишь? Совсем?
– Видишь ли, мы, Гарреты, исключая разве что Изабель, – не самый удачный выигрыш. Едва ли мы можем кого-то осчастливить.
– Что ты такое говоришь? Да ты лучший на свете мужчина!
Слейд покачал головой:
– Пойми, я вовсе не пытаюсь оправдаться. Не стоит меня защищать. Я пытаюсь оставаться честным с тобой и с собой. Я уже некоторое время взвешиваю все «за» и «против». Мне кажется, ты приняла верное решение. Тебе нужно уехать.
– Ты, правда, так думаешь? – с отчаянием прошептала Ханна.
– Да. Я вспоминаю все, что между нами произошло, и понимаю, что далек от совершенства. Я вел себя грубо, издевался над тобой. Да и теперь единственное, чего мне хочется, – запереть тебя в доме и никуда не отпускать ни на шаг. Любовь к тебе ничуть меня не изменила. – Слейд прикрыл глаза. – Знаешь, чего я добивался с самого начала? Я хотел воспользоваться тобой, чтобы успокоить свое больное самолюбие. Самоуверенный глупец!
– Нет! Не говори так о себе!
– Я хотел жениться на тебе, соблазнить тебя, влюбить тебя в себя, а потом просто позабыть о тебе, чтобы заставить страдать. Я хотел поступить с тобой так же, как когда-то мой отец поступил с моей матерью. Достойная семейная черта, правда? – Он горько усмехнулся. – Мы, Гарреты, слишком жестоки к своим женщинам. Знаешь, я ведь поговорил с Изабель, после того как ты переехала, нет, после того как я заставил тебя переехать. Она рассказала мне грустную историю о твоей матери и моем отце… – Губы Слейда сжались в упрямую тонкую линию. – Тебе лучше уехать. И… я рад, что ребенка не будет. Не думаю, что из меня вышел бы хороший отец, а наш ребенок наверняка страдал бы от одиночества, так же как когда-то страдал я.
Слейд повернулся лицом к Ханне и погладил ее по щеке.
– Вчера я говорил с адвокатом.
– Ты хочешь развестись? – Сердце Ханны заныло так сильно, словно вот-вот разорвется.
– Нет, что ты! Только не оспаривай мое решение, прошу. Я создал трастовый фонд на твое имя. Сумма фонда примерно равна той сумме, которую Ардис оставила твоей матери. Поскольку у нас не будет ребенка, я считаю справедливым компенсировать тебе и твоим сестрам утрату наследства. – Когда Ханна попыталась протестовать, Слейд оборвал ее жестом руки. – Не возражай, уже поздно. Подумай лучше о сестрах. Если деньги не нужны тебе, они могут пригодиться Джейси и Глории.
«Я не заслужила такой любви и такого самопожертвования! Если бы он уговаривал меня остаться, если бы он требовал, я бы не так переживала».
– Назови хотя бы одну причину, чтобы я осталась. Слейд помолчал. Ханна ждала с замиранием сердца.
– Все, что я скажу, не имеет значения. Не нужно жалеть меня, Ханна. Так ты причинишь мне меньше боли.
– Но если ты не попросишь меня остаться, я сойду с ума! – не выдержала Ханна.
– Ты же знаешь, как тяжело мне тебя отпускать. Но я знаю, что ты права. Если бы не так, я бы не позволил тебе собрать чемоданы. Твои цели куда благороднее моих, Ханна.
Ханна прижалась лбом к плечу Слейда, проклиная данную сестрам клятву и тех людей, по чьей вине погибли родители.
– Ханна…
– Что?
– Ты хотела мне что-то сказать. Я слушаю.
Горячие, жгучие слезы просочились сквозь плотно сжатые веки. Ханна зарылась лицом в подушку, чтобы Слейд не видел, как она плачет.
– Уже не важно. Совершенно не важно после твоих слов. Несколько минут она молчала, а потом повернулась к Слейду.
– Я хочу тебя снова, Слейд. А ты? Ты хочешь меня? Он прерывисто вздохнул.
– Да, Ханна. Я всегда буду хотеть и любить тебя, – ответил Слейд странным, незнакомым голосом.
Если бы Ханна не видела его лица, она могла бы поклясться, что он плачет.
