и ее притоков. Пароход шел по реке, и дождь обрушивался на пассажиров со всех сторон. Лорд Розем отдал свой пиджак Урсуле, которая промокла до костей в своем легком платье; они сидели, едва соприкасаясь руками, на скамейке под брезентовым навесом.
Пароход медленно пробирался сквозь лабиринт рукавов и притоков. Над водой нависал тропический лес, темный и влажный. Примерно через пять часов после начала путешествия Урсула наконец увидела пункт назначения — заброшенную капуцинскую миссию; монахи некогда пытались основать здесь обитель для варао. Теперь из братьев остался только один, а от миссии сохранились руины деревянной часовни, стоящей на сваях над рекой, и жилой дом на сваях, окруженный просторной верандой, которая нависала над неторопливыми темными водами. Стоя на ней, монах приветствовал новоприбывших и, когда Урсула поднялась к нему, устроил девушке краткую экскурсию по миссии. К кухне и столовой вплотную подходили джунгли. На потолке, над грубо сколоченным столом, висела проволочная клетка с попугаем. В каждой спальне стояла железная кровать, задрапированная москитной сеткой. Также гостям полагались кувшин и таз; и то и другое стояло на стуле в углу. Урсуле было трудно даже вообразить себе такие условия, хотя она вдруг поняла, что ей отчего-то здесь нравится. Сквозь ставни лился солнечный свет, вокруг раздавались пронзительные крики птиц и обезьян. Все казалось знакомым, будто Урсула уже видела это во сне.
Ночью она проснулась и обнаружила, что вся постель промокла. Простыни были влажными и клейкими, ночная рубашка облепила ноги и живот. Урсуле показалось, что ее поймали в липкую ловушку. Отвратительный запах грязи и разложения доносился с реки, наводняя собой всю миссию. Урсуле приснилось, что она бежит по высокой траве, под палящим солнцем. Она споткнулась и упала, и тут же земля начала ее засасывать. Урсула погружалась все глубже, задыхаясь во мраке.
До нее доносился лишь стук дождя по жестяной крыше над головой. Сверкнула молния, осветив комнату сквозь щели в ставнях. На деревьях завопили обезьяны-ревуны. Дождь лил и лил.
Урсула не могла заснуть. Она встала и быстро оделась. Возможно, если посидеть на веранде, глядя на реку, то она сможет успокоиться. Вентилятор у нее над головой медленно и ритмично гудел, но все равно жара в спальне стояла удушающая.
Урсуле показалось, что она — единственный человек в мире, который сейчас бодрствует. Снаружи дул легкий ветер, и она ощутила некоторое облегчение. Она стояла босиком на деревянном полу веранды, которая нависала над водой. Фонари мерцали на ветру. Река внизу билась о глинистый берег и вновь отступала.
Урсула облокотилась на перила; ветер раздувал ее белое платье, блеск молний освещал обнаженные руки. Гроза уходила на запад, и теперь лишь изредка на горизонте гремело и сверкало. Джунгли вновь наполнились звуками и движением. «При дневном свете мне было бы страшно», — подумала Урсула. А ночью, под покровом темноты, она ничего не боялась.
Она расслышала мужские шаги, а затем чирканье спички. Он не замечал ее, а Урсуле был виден лишь яркий оранжевый огонек на конце сигареты. Когда лорд Розем приблизился, его высокий темный силуэт выделился на фоне теней.
Урсула отвернулась и снова взглянула на реку. Ее глаза, привыкнув к темноте, различали вихри подводных течений. Над облаками поднималась луна.
Она опять услышала шаги — он остановился, увидев ее. Девушка не оборачивалась. Ей хотелось узнать, что он теперь сделает.
Лорд Розем помедлил, как бы решая, стоит ли подходить.
— Я помню похожий шторм в Гайане, — сказал он.
Он стоял неподвижно, лицо было скрыто тенью.
Девушка помолилась, чтобы луна вышла из-за облаков. От ее самообладания не осталось почти ничего. Ночь была странной, нереальной, темнота очаровывала. Все чувства Урсулы обострились. Ее кожа ощутила мягкое прикосновение ветра. Нужно собраться с силами, подумала она, нельзя представать перед ним беззащитной.
— Гайана? — Ей понравилось это слово.
Лорд Розем затянулся сигаретой, но по-прежнему не делал никаких попыток приблизиться. Он походил на черную кошку, которая выжидает на расстоянии.
Урсула снова облокотилась на перила, вытянула руки в стороны и провела ими по полированному дереву.
— А я и не знала, что вы бывали в Гайане.
Лорд Розем подошел и встал рядом с ней. Он смотрел на реку. Рука Урсулы находилась в каком-нибудь дюйме от его руки.
— Я долго размышляла о ваших так называемых связях в министерстве иностранных дел. И о револьвере, который нашла в вашем кабинете. — Урсула потянулась к нему и вытянула пистолет из кармана пиджака. — Тайна…
Лорд Розем склонился к ней:
— Полагаю, для вас в этом мире осталось не так уж много неразгаданных загадок.
Он поймал ее за руку, забрал пистолет и снова сунул его в карман. Урсула закрыла глаза. Его внезапная близость странным образом действовала на нее.
— Осторожнее, — прошептала она. — Вы можете меня заинтриговать.
— Полагаю, это не опасно. — Голос лорда Розема был тихим и неровным, как журчание воды, набегавшей на глинистый берег.
— Вы, должно быть, удивлены? — отозвалась она.
Их пальцы соприкоснулись. Он положил свою руку сверху. Урсула затаила дыхание и медленно повиновалась, осторожно приподнимая пальцы до тех пор, пока они не переплелись с пальцами лорда Розема. Девушка встретилась с ним глазами и увидела, как в них отразилась вспышка далекой молнии.
— А я думала, вы все еще страдаете от разбитого сердца, — сказала Урсула. Ей показалось, что эти слова страшно далеки от нее, что они порхают над ней где-то в ночи.
— Боюсь, вы — единственная женщина, которая способна разбить мне сердце.
Она ожидала, что его поцелуй будет страстным, всесокрушающим, но он оказался нежным, поначалу даже робким, и наполнил ее желанием. Это был поцелуй печали, похожий на сон. Урсула почувствовала себя затерянной. Плывущей по воле волн. Все это таилось в ее существе. Одни образы были связаны с покойной матерью, другие — с покойным отцом. Ушедшие не покидали ее. Их дыхание рядом с влажным лесом — как полуденный жар, как падающий дождь, как туман. Всегда здесь. Она не могла заглушить их голоса.
Урсула пылко поцеловала лорда Розема в ответ. Призраки прошлого отступили, звуки джунглей замолкли, и все, что она слышала, — это стук собственного сердца.
Утомленную, Розем отнес ее в постель и положил на остывшие простыни. Урсула видела его силуэт, освещенный бледным лунным сиянием, проникавшим в комнату сквозь москитную сетку. Потом ее сковал непреодолимый сон — мирный и спокойный.
Обняв подушку и свернувшись поуютнее, она едва слышно пробормотала (скорее самой себе, нежели кому-то еще):
— Люби меня…
Урсула ощутила его теплое дыхание на своей щеке; рука Оливера бережно отвела с ее лица пряди волос.
Он придвинулся ближе и прошептал ей на ухо:
— Всегда…
Таким странным и призрачным было все это, что, когда лорд Розем ушел, и Урсула перестала ощущать его рядом с собой, она усомнилась, сказал ли он что-нибудь на самом деле или воображение сыграло с ней злую шутку…
Утренний свет пробился сквозь щели в ставнях. Урсула лежала, укрытая простыней, и смотрела сквозь москитную сетку. Она наблюдала за тем, как на потолке крутится вентилятор, и рассеянно водила рукой по кровати, как будто сон мог оставить отпечатки. Звуки джунглей звучали тише; древесные лягушки
