даже пыли, смутного следа на влажном песке времен.
Теперь, вспоминая прошлое, он испытывал легкую ностальгическую боль, словно детская тихая печаль теснила его сердце. Он гадал о том, что случилось с Дэйном, с Тесс, с его друзьями. Как прожили они жизнь? Были ли счастливы? Родились ли у них дети? Вспоминая день разлуки с ними, он с беспокойством думал о том, вернулись ли они в колонию, избежали ли опасностей, подстерегавших их?
Пенни и Энтони молча смотрели в задумчивое лицо Рэмзи, не решаясь прервать ход его воспоминаний. Но более бесцеремонный Хэнк, оглянувшись через плечо, вдруг засмеялся и произнес, протянув О'Кифу монету:
— Что загрустил, кэп? Не об этой ли штуковине сожалеешь?
Рэмзи взял двумя пальцами желтоватый кружок и задумчиво подкинул его на ладони. Его взгляд встретился со взглядом Пенни, и та смущенно опустила глаза.
— Можно посмотреть? — спросил Энтони, протягивая руку за монетой.
— Конечно, — ответил О'Киф, пожимая плечами. Энтони поднес желтоватый кусочек металла к свету и погладил его гладкую блестящую поверхность.
— Ого, — удивленно произнес он, — похоже, настоящая.
— Еще бы! — засмеялся Рэмзи. — Не что иное, как испанский золотой собственной персоной.
— Старинное золото, — восторженно прошептал Тони, показывая монету Пенелопе. — А у тебя есть еще?
— У тебя денежные затруднения, англичанин? — иронически улыбнулся О'Киф, насмешливо поглядев на него. Но Энтони не заметил насмешки.
— Неужто есть? — переспросил он, с радостным возбуждением разглядывая испанскую золотую монету.
— Конечно.
— И они тоже золотые? Как твои цепи?
Он кивнул на опоясанную цепями грудь Рэмзи и повернулся к Пенелопе, обращаясь к ней и одновременно торопливо набирая номер телефона:
— Мне нужно ненадолго отлучиться. Вы поезжайте домой, а я поймаю такси. Кстати, Рэм, — он вновь повернулся к О'Кифу, — ты не хочешь продать свои сокровища?
Тот не сразу понял его. Странно было продавать деньги. Но потом, вспомнив, что он находится в другом времени, и оценив возможность получить местные денежные средства, охотно согласился на эту забавную торговую сделку.
— Пол? Это Уэйнрайт, — заговорил Энтони по телефону. — Ты будешь свободен в ближайший час? Хорошо. Тогда я к тебе заеду. Да. Важное дело. До скорого.
Он повесил трубку, все так же с интересом разглядывая старинную монету. Пенни недовольно нахмурилась, вглядываясь в лицо Тони. Она еще никогда не видела его таким возбужденным.
— Что ты задумал?
— Да так, одно дело, — усмехнулся он. — Забавно, но я думаю, что мистер О'Киф едва ли не самый богатый среди нас человек.
— Правда? — удивилась она, покосившись на Рэмзи, которого, казалось, это заявление ничуть не обеспокоило.
— А ты, Уэйнрайт, я думаю, не очень-то умен, — насмешливо отозвался он. — Какое же это богатство?
— Остановись, Хэнк, — попросил Тони, ничего не отвечая на его слова. — Я возьму такси.
— Подожди, — остановила его Пенни. — Ведь мы всего в двух кварталах от дома.
— Дело не терпит отлагательств, — заметил он и обратился к Рэмзи:
— Так вот, мистер О'Киф, золото стоит более чем четыреста пятьдесят долларов за унцию. А эта монета, — он подкинул ее на ладони, — весит не менее четырех унций.
Рэмзи понял, что долларами Энтони называет современные деньги. Видимо, они заменили бывшие в ходу в его время фунты стерлингов. А что касается размена испанских золотых, то, как подумал О'Киф, если Тони всерьез хочет заняться подобными мелочами, Бог ему в помощь. Ведь денежные средства и правда необходимы.
Уэйнрайт вышел из машины, но, прежде чем отойти б сторону, наклонился и тихо шепнул на ухо О'Кифу:
— Я доверяю тебе Пенелопу, надеюсь, ты присмотришь за ней.
Тот скептически покачал головой, посмотрев на Пенни, Скандал еще не был улажен, и последствия предвидеть было трудно.
— Джентльменское соглашение. Идет? — убеждая, шептал Тони, стараясь затронуть в нем струнку мужского самолюбия.
— Хорошо, — согласился Рэмзи и хлопнул его по подставленной ладони.
— Я знал, что мы договоримся, — улыбнулся Энтони и повернулся к Пенелопе. — Он будет тебя охранять.
— Я не нуждаюсь в охране, — вскинулась она.
Но О'Киф словно и не заметил ее недовольства. И Тони, вновь хитро улыбнувшись, захлопнул дверцу машины и вышел на обочину, чтобы поймать такси.
Автомобиль тронулся с места. Рэмзи откинулся на спинку кресла, вполне удовлетворенный таким поворотом событий. Его обязанность охранять и беречь Пенни в корне меняла ситуацию и давала ему вполне легальную возможность остаться там, где ему хотелось, то есть рядом с Пенелопой. И он втайне радовался этой удаче.
Пенни подняла на него взгляд. И Рэмзи обезоруживающе улыбнулся, совершенно позабыв о тревогах, которые мучили его весь день. Его взгляд смело скользил по ее ногам, плечам, лицу, и когда коснулся глаз, она с вызовом скрестила руки на груди, дерзко взглянув на него.
«Что за женщина! — подумал он. — До сего дня никогда еще женщины не бросали мне вызов. Какая дерзость светится в этих зеленых кошачьих глазах!»
Он усмехнулся, весьма довольный собой. Ему нравилась эта игра. Он не мог не ответить на брошенный ему вызов. Но смелость и дерзость всегда были симпатичны ему. И в прошлом столетии, и в этом.
Пенни отвела взгляд, словно отвлеченная созерцанием внутренней отделки салона. Она вовсе не хотела ссориться с Рэмзи, и ей была непонятна насмешливая ирония его улыбки. Спорить с ним ей было незачем.
Он наклонился к ней, и она слегка отпрянула назад. Но он вдруг улыбнулся своей широкой завораживающей улыбкой — одной из тех улыбок, которые приковывают взгляд и останавливают сердце, а затем вытянул вперед свои длинные мускулистые ноги так, что одна из его ботфорт коснулась ее лодыжки. Она вздрогнула и беспомощно посмотрела на его крепкие, обтянутые бриджами бедра, могучую широкую грудь, загорелое обветренное лицо.
— Изучаешь? — усмехнулся О'Киф.
— Нет. Думаю, что ты делал в сотнях миль от берега.
— Ничего особенного. Просто тонул. Надеюсь, врач подтвердил тебе это.
— Мистер О'Киф…
— Рэмзи!
— Мистер О'Киф, — сжав зубы, повторила она. — Вы слишком много на себя берете.
— Не более чем должно, миледи.
— Не валяй дурака. Лучше расскажи мне, как тебя занесло в такую даль.
— Это серьезный интерес или праздное любопытство?
— Я никогда не сую свой нос в чужие дела из простого любопытства.
— Что ж, в таком случае я польщен твоим вниманием.
— Не преувеличивай. Это всего лишь естественное желание знать предшествующие события.
— Да? А я-то помышлял, что люди, а не события интересуют тебя больше всего.
«А ты сам-то интересуешься мной?» — хотелось ей спросить его. Но вздорность этого неожиданно возникшего вопроса смутила Пенни. «Что это со мной?» — удивилась она. С чего это вдруг ей захотелось посвятить постороннего в подробности своей жизни? Этого только не хватало! Вздор! И все же она
