графине со служанками лучше совершить в карете. Ее эскорт производил внушительное впечатление. На облучке восседали два кучера, а сзади — два лакея. За экипажем верхом следовали четыре конюших, и каждый вел за собой еще по лошади, включая Иолэра. Возглавлял процессию Конолл с пятнадцатью людьми, а замыкал Эндрю вместе с еще пятнадцатью. С каждой стороны экипажа ехало по десять человек.
Подле Кат с ее горничными в карете находился еще один мужчина, и когда, высадившись в Кале, графиня увидела его впервые, то почти лишилась чувств. Конолл ухватил тогда ее за руку и резко сказал:
— Это его внебрачный брат. Он вырос здесь.
А молодой человек, по виду священник, шагнул вперед и поднес ее руку к своим губам.
— Не хотел вас так пугать, мадам. Мне всегда льстило, что я похож на Патрика. Но насколько — я не осознавал до самого сегодняшнего дня.
— Да, святой отец. Только вы блондин, а его волосы были темными. А так — вы прямо зеркальное отражение. И голос — его!
Узнав о приезде графини — а Кат послала вперед письмо своим двум дядюшкам, — священник приехал из Парижа, чтобы ее встретить. Ниалл Фиц-Лесли был единственным внебрачным сыном третьего графа Гленкерка. Когда Мэг была беременна последним ребенком, взор графа привлекла дочь помещика Раи, и джентльмен не сумел устоять перед ее роскошными и такими доступными прелестями. Девять месяцев спустя родился Ниалл.
Узнав о положении дочери, старый помещик отослал ее к своей сестре в Кэйтнесс. Там она и жила, пока не умерла десять лет спустя. Третий Гленкерк всегда заботился о своем внебрачном сыне, и когда Ниалл остался без матери, отправил его на воспитание к брату Доналду во Францию. Мэг так никогда и не узнала об этом грешке любимого мужа. И, поскольку граф официально признал ребенка, Ниалл смог получить церковный сан.
А Доналд Лесли из Гленкерка родился в своей семье третьим сыном, и ему пришлось самому устраивать свою жизнь. Вместе с кузеном, Дэвидом Лесли из Сайтена, который в своей семье был четвертым, они отправились служить наемниками и как раз на службе во Франции завоевали сердца двух юных наследниц больших состояний, тоже между собой родственниц.
Доналд женился на Рене де ла Прованс и стал отцом шестерых детей, родившихся вскорости один за другим, пятеро из них были мальчики, так что его тесть, месье де ла Прованс, обрел на старости лет усладу. И теперь, когда он умер, Доналд сам стал месье де ла Прованс.
Дэвид же Лесли — брат матери Кат — столь же удачно женился на Адели де Пейрак, единственной дочери престарелого месье де Пейрака. У этого Лесли родилось четыре сына. Оба шотландца согласились при заключении брака прибавить имя жены к своему собственному.
Поэтому во Франции они были известны как Доналд Лесли де ла Прованс и Дэвид Лесли де Пейрак.
Кат никогда прежде не встречала ни дядюшку Доналда, ни дядюшку Дэвида: они покинули отечество еще до ее рождения.
— Вся семья с волнением ждет вашего визита, мадам, — сказал Ниалл. — Мы, конечно, понимаем, что вы все еще в трауре.
— Уже нет. Патрик этого бы не одобрил.
— Печально было узнать о его смерти. Я любил его.
— Вы его знали?
Священник улыбнулся.
— Да, знал. Когда он ехал домой в Шотландию, то неожиданно остановился в Париже, и запрятать меня куда-нибудь уже не успели. Я никогда не забуду выражения его лица, когда он меня увидел. Это было искреннее изумление. Потом Патрик засмеялся и сказал: «Братишка, я, конечно, должен тебя приветствовать!» Прежде чем он уехал, мы долго беседовали, и я узнал о смерти нашего отца. Брат продолжал оплачивать мое содержание у дядюшек, а когда я надел рясу, то он отложил денег на мой счет у Кира. Мужчина, помню его письмо, остается мужчиной, даже если он священник, и всегда должен иметь свои деньги. Ваш муж был добрым человеком. Я буду молиться за него.
— Да, он был добрым, — согласилась Кат. А затем посмотрела на Ниалла:
— Святой отец, я бы желала вам исповедоваться. Заодно это ответит и на все те вопросы, что я вижу у вас в глазах.
Опустив окно, графиня подозвала ближайшего всадника:
— Передай Коноллу, что я хочу устроить привал как можно скорее.
Несколько минут спустя карета остановилась на поляне, окруженной густым лесом, и Сюзан с Мэй вышли поразмять ноги. Преклонив колена на мягком полу, Кат вложила свои тонкие белые руки в широкую загорелую ладонь священника. Так она и стояла почти час, рассказывая тихим голосом о событиях последних лет ее жизни.
В течение всего этого монолога лицо священника оставалось бесстрастным. Когда графиня закончила, он сказал:
— В глазах церкви вы, несомненно, жестоко согрешили. Но вы уже понесли гораздо большее наказание, чем требовал ваш грех, дочь моя. Ваше нынешнее бегство несет, конечно, угрозу здешним Лесли, ведь король Джеймс может попросить короля Генриха помочь вас вернуть. Думаю, однако, что его величество зря преследует вас, если вы так явно его не желаете. Только Бог знает, как прославился в любви Генрих Четвертый, но он никогда, насколько мне известно, не принуждал женщину.
Джеймс Стюарт — несомненный варвар. Вы, полагаю, задержитесь ненадолго и тем предотвратите всякую угрозу вашим родственникам.
— Да, отец мой. Только куплю новые платья, потому что старые я почти все оставила в Гленкерке.
Священник улыбнулся.
— Восхитительный предлог для обновления гардероба, моя прекрасная кузина.
Кат рассмеялась.
— Но я и в самом деле хочу поспешить, потому что мне не терпится увидеть лорда Ботвелла.
Ниалл поднял графиню с колен.
— А теперь сядьте, мадам. Наше дело окончено. — Он улыбнулся. — А лорд знает, что вы едете?
— Нет. Я не смела писать до того, как выехала из Гленкерка. Собираюсь договориться с нашими парижскими банкирами, чтобы послать ему весточку в Неаполь.
— Думаю, он будет просто счастлив, — заметил священник. — Когда граф был здесь при дворе короля Генриха, то казался таким… таким… — Ниалл подыскивал нужное слово, — таким неполным! Понимаю, это звучит странно, но казалось, чего-то ему не хватало и чего-то не хватало в нем самом. Теперь я понимаю.
Лицо у Кат засияло, и Ниалл был ошеломлен этой внезапной вспышкой истинной красоты.
— Боже мой! Дорогая! Вы почти заставляете меня сожалеть об обете безбрачия! — сказал он. В карете зазвенел ясный женский смех.
— У вас, святой отец, определенно есть леслиевский шарм. И хорошо, что вы вошли в святую рать. По свету и так бегает слишком много похотников из этого семейства.
Отряд продолжил свой путь по Пикардии, въехал в Иль-де-Франс и наконец достиг Парижа, немедленно очаровавшего графиню. Кат поразило, насколько непохожей оказалась французская столица на Лондон, Эдинбург или Абердин. Она-то полагала, что все большие города были на одно лицо. И теперь ей стало понятно, почему нынешний здешний король, желая покончить с религиозными войнами, сменил протестантскую веру на католическую и при этом заметил: «Париж стоит мессы».
Кат предстояло остановиться у дяди Дэвида, чей дом находился в тридцати милях к юго-востоку от Парижа, близ королевской резиденции Фонтенбло. Когда они выехали на окраину города, то Ниалл указал кучеру дорогу, а сам поскакал вперед, чтобы известить месье Лесли де Пейрака о предстоящем прибытии племянницы.
Когда коляска с эскортом въехала во двор замка Пети-Шато, уже наступал вечер. Прежде чем грумы успели спешиться, у коляски оказались два лакея в ливреях, которые открыли дверь, опустили ступеньки и помогли графине сойти. Вперед вышел элегантный джентльмен. До чего же похож он был на ее мать! Улыбаясь, дядюшка расцеловал Кат в обе щеки.
