имя Яхве, скажи, умоляю тебя!
Эли Кира в отчаянии оглянулся на свою бабку, Привычка, воспитанная годами, теперь яростно боролась в нем с отцовскими чувствами. Он просто не знал, что делать. Эстер вздохнула:
— Пусть выйдут все, кроме Али Зия, Хаммида и Эли.
Должен же мой внук узнать, из-за чего все это столпотворение. А к правнукам моим не прикасайтесь, иначе ничего не узнаете!
— Забери своих людей и жди во дворе. Никого и ничего не трогать, — приказал Ага начальнику янычаров.
Комната потихоньку опустела. Остались только старушка, банкир и евнухи.
— Садитесь! Садитесь же! — велела Эстер. — Говорить буду долго.
Она устроилась поудобнее. Остальные трое выжидающе смотрели на нее.
— Знает ли кто из вас, когда я появилась на свет? — спросила матрона и захихикала:
— Я родилась первого апреля 1490 года по христианскому календарю. Мне сто девять лет! Да, а о том, что я вам собираюсь рассказать, мой смущенный бедняга внук не знает ничего. Поскольку, однако, мои действия, — и она выделила слово «мои», — поставили Эли в неловкое положение, то, думаю, ему тоже следует послушать.
Банкир оставался бесстрастен. Не было в семейных делах абсолютно ничего, о чем бы он не ведал. Но Эли уразумел: снимая вину с него, бабка спасала их всех.
Наглядный пример к тому первому уроку, что она ему когда-то преподала: выживать любой ценой. Немолодой уже человек испытал внезапный порыв нежности и любви. Этой даме семейство было обязано процветанием.
Ему захотелось обнять ее и прижать к себе. Но он сидел тихо, сохраняя на лице слегка недоуменное выражение.
«Хорошо, — подумала Эстер. — Внук мне подыгрывает».
И она продолжила:
— Ваши подозрения верны, Али Зия. Я действительно помогла женщине, которую вы зовете Инчили, вернуться к своим. Так бы поступили и вы сами, если бы знали, кто она такая.
— Это знатная дама из Европы, — объявил Хаммид.
— Это правнучка Чиры Хафиз, — отвечала Эстер.
— Как может быть такое, старая женщина? — удивился Али Зия. — Чира Хафиз оставила только одного сына, султана Сулеймана, и еще дочь, которую выдали за Ибрагим-пашу. Из ее внуков принцы Мустафа и Баязет были убиты, принц Джанхагир умер, принц Селим стал султаном Селимом II, а принцесса Михрмах вышла замуж за Рустем-пашу. Дети Ибрагим-паши и принцессы Нилуфер никогда не покидали этих краев. Ваш возраст повлиял уже вам на мозги, Эстер Кира.
— Хоть ваш возраст — только треть моего, Али Зия, мозгам вашим до моих еще далеко, — без запинки последовал ответ. — Я много лет была близкой подругой Чиры Хафиз и поэтому знала все про нее и про ее семью. В Европе у Чиры оставался брат, граф Гленкерк, из рода которого и происходит ваша беглянка. Такой же титул носил первый муж Инчили, а нынешний граф Гленкерк — ее старший сын. Благодаря любезности Чиры мы управляем огромным состоянием гленкеркских Лесли уже больше полувека. Сомневаюсь, — продолжала еврейка, — что Инчили когда-нибудь слышала о жене Селима I, но когда я впервые увидела молодую даму, то чуть не упала в обморок. Она — зеркальное отображение Чиры, подобно тому как Латифа Султан похожа на свою бабушку Фирузи Кадим. А когда обе жены визиря встали рядом, то я словно перенеслась на восемьдесят пять лет назад и даже на миг подумала, что уже умерла и мои подруги пришли меня приветствовать.
Она сделала паузу, чтобы оценить, какое впечатление производил ее рассказ. В глазах внука Эстер уловила намек на восхищение. Оба евнуха сидели, словно зачарованные, и старушка про себя улыбнулась.
Евнухи — это такие дети!
— После того как я поговорила с Инчили и порасспрашивала ее, то убедилась, кто она такая. С помощью Латифы Султан я попробовала уговорить ее принять свою новую жизнь. Но ты, Хаммид, сам знаешь, как она не находила себе места. Тогда спасать несчастную даму прибыл ее второй муж со своим помощником. Я ввела их в дом под видом кузена по имени Джон Кира и его слуги.
Заодно тайно познакомила с еврейскими обычаями, чтобы никто не заподозрил, кто они на самом деле и зачем приехали.
У меня не было другого выбора, кроме как помочь этому европейскому дворянину. Он — любимый кузен шотландского короля, а тот — наследник престарелой английской королевы и, несомненно, ей пожалуется. А та напишет своей подруге Султан-валиде Сафийе, которая поговорит со своим сыном султаном.
Скандал тогда разразится на весь мир. Лучший друг и визирь Мохаммеда удерживает против ее воли в плотском рабстве кузину шотландского короля! Вы же знаете, до чего у этих христиан строго насчет нравственности.
И как, по-вашему, почувствует себя султан, если его опутают таким клубком?
Инчили вообще никогда не должны были посылать в гарем к Чикалазаде-паше. Все подстроила сестра визиря, женщина дурного поведения, известная своим ревнивым характером и жестокостью.
Тут Эстер повернулась к младшему евнуху и пронзила его обличительным взглядом.
— Ты это знал, Хаммид. Инчили говорила тебе, кто она, и умоляла отдать ее за выкуп. Она могла сделать тебя богачом. Но ты предпочел воспользоваться ею, чтобы потешить ненасытный аппетит твоего хозяина. Имея, конечно, в виду свои цели. Но теперь-то сознаешь, в какое неловкое положение ты мог поставить султана и его правительство?
Со своих хрупких плеч она изящно переложила вину на грузные плечи евнуха. Эли Кира рот разинул от восторга. Али Зия задумался.
— Инчили здесь давно уже нет, — молвила Эстер. — А я сослужила еще одну услугу дому Османов. Когда Чикалазаде вернется из кампании, скажите ему, что у госпожи Инчили случился выкидыш и она умерла. Кстати, на самом деле никаким ребенком и не пахло. Просто нужно было как-то остаться на острове, где муж мог ее спасти. Евнухи мертвы и ничего не расскажут. Ваших гребцов не составит труда распродать и взять новых, с надсмотрщиком тоже как-то разделаетесь. А больше никто и не знает, что Инчили бежала. Люди поверят каждому вашему слову.
— Султан знает, — сказал Али Зия.
— Представьте ему дело так, будто женщина умерла, а евнухи испугались, что их обвинят, и спрятались. Затем доложите, что все, замешанные в происшествии, уже наказаны. Для Мохаммеда это не слишком важно, и он позабудет.
Али Зия кивнул:
— Вы правы, Эстер Кира. Вам хорошо знаком нрав османских правителей.
— Еще бы, — усмехнулась еврейка. — Я имею с ними дело уже почти сто лет.
Евнухи встали, а с ними банкир.
— Приношу извинения, Эли Кира, что нарушили покой этого дома. Нам казалось, что было совершено злодейство, мы подозревали вашу семью. Надеюсь, вы не сочтете нужным жаловаться султану.
— Нет, — поспешил ответить Эли. — Случилось ужасное недоразумение. И вы лишь сделали то, что вам предписывал долг.
Ага взглянул на Эстер.
— Вы просто замечательная старушка, — сухо молвил он и вышел из комнаты. Следом потянулись Хаммид с Эли.
Когда евнухи остались одни на парадном дворе дома, то старший повернулся к младшему:
— Делай так, как она сказала. Если возникнут какие-то вопросы, я тебя поддержу.
— Вы верите ей, Али?
— Да… и нет.
Ага взошел в свой паланкин и дал знак трогаться. По дороге в Ени-Сарай Али Зия пришел к важному выводу.
С влиянием Эстер Кира на семью монарха следовало покончить, и еврейке придется умереть. Даже в свои преклонные годы она оставалась хитрой сверх всякой меры и очень опасной. К тому же старая дама
