Лесли, которая скоро станет его.
С того дня, когда он в последний раз видел Кат, прошло уже больше четырех лет, и последняя их встреча вышла не совсем такой, какую мужчина ждет от желанной женщины. Но теперь графиня — вдова, и без защиты она должна стать более покладистой.
А Кат, ожидая прибытия короля, уже знала, чего ей ждать. Понимая, что ухаживаний Джеймса ей не избежать даже в собственном доме, она готовилась быть с ним ласковой и нежной. Настырному любовнику и в голову не должно прийти, что она собирается бежать. Так что даже с сыном нельзя будет говорить в открытую.
Свадьба меж тем приближалась, и Кат убрала свои вещи из покоев графа и графини Гленкерк. Нелегко было оставлять комнаты, которые принадлежали ей все эти годы, но уже через несколько недель их владелицей по праву станет юная Белла. Чтобы еще лучше замаскировать свои намерения, Кат решила потратиться и переделать будто бы для себя несколько комнат в покоях западной башни, где ее прабабка Джанет жила до того, как построила собственный замок в Сайтене. С тех пор башня не использовалась, и графине казалось, что она ощущает присутствие той, другой женщины.
— Итак, Мэм, — вздохнула она вслух, — вот я снова попала в переделку. Ты всегда предупреждала нас держаться подальше от Стюартов. Мое своеволие стоило нам всего, и теперь я должна либо бежать из дома, либо покориться вожделению короля. Что бы ты подумала обо мне, окажись сегодня здесь?
Она прошла к окнам спальни и окинула взором Гленкеркские горы вплоть до озера Сайтен и до Грейхевена, дома ее детства. Тут Кат представила, как прабабка ждала своего возлюбленного Колина Хэя, хозяина Грейхевена.
«Что ж, — подумала графиня, — если Мэм могла нарушать приличия ради того, чтобы быть с любимым, то могу и я!»
Она вздохнула. «Ах, Ботвелл! Прошло уже почти три года с того ужасного дня: я стояла на мысе Рэттрей и смотрела, как тебя увозит от меня тот проклятый корабль. И за все это время мы не осмеливались даже написать друг другу. Не сомневаюсь, что в твоей постели перебывало много женщин, но нашлась ли среди них такая, чья любовь заставила бы тебя забыть Катриону Лесли? Боже! Пожалуйста! Нет!»
И когда в мучительном сомнении Кат закрыла глаза, то его лицо проплыло перед ней по ее темным векам.
Это суровое лицо, любимое и дорогое. Темные сапфировые глаза, чувственный рот, прекрасные каштановые волосы и изящно подстриженная бородка…
Прислонившись к холодному камню, она представила бархатную твердость его широкого плеча, большую руку, ласково поглаживающую ее длинные волосы. Внезапно, впервые за все эти долгие месяцы, Кат заплакала.
Плакала о Патрике Лесли и о тех счастливых годах, что они прожили, прежде чем Джеймс погубил их жизни.
Плакала по потерянной невинности — и своей, и Патрика. Но более всего она плакала по лорду Ботвеллу, по мужчине, которого любила, безжалостно изгнанному с родной земли и ставшему бедняком из- за ревности сиятельного кузена. По Френсису, который любил свой замок Эрмитаж и свое пограничье и который вынужден теперь бродить из страны в страну — один и без друзей.
Но скоро, поклялась графиня, скоро она будет искать его по всей Европе и, когда найдет… А что, если он снова женился? В конце концов даже Френсис может поступиться честью, чтобы прожить. Нет! Он не женился. Но когда она найдет его, то они поженятся, и тогда Джеми пришлет детей, и начнется спокойная жизнь до самой старости, вдали от придворных интриг.
Но прежде ей еще придется побороться с кузеном Джеми. Когда он прибудет на свадьбу, то немедленно приползет к ней в постель. Что ж — и тут графиня засмеялась сквозь слезы — король встретит пылкую любовницу. Она, так привыкшая к любовным утехам, не имела мужчины с тех пор, как уехал муж, а прошло уже столько долгих месяцев. При всем ее презрении к Джеймсу, тело ее иссыхало по мужской ласке. Что ж, теперь это уж она попользуется мерзавцем!
Отыскав старшего сына. Кат предупредила:
— Не позволяй королю догадаться, что ты знаешь о его ночных визитах ко мне в башню.
Юный граф поразился.
— Господи, мама! Неужели он осмелится, под самой нашей крышей?
Графиня только посмеялась:
— Осмелится? Он же король. Боже мой, Джеми, когда речь идет о его желаниях, Джеймс Стюарт осмелится на все! Не обманывайся насчет этого показного благочестия и образованности. Он блюдет внешний пиетет, потому что ублажает протестантскую церковь, и та не лезет в его дела. Образован, это да, но и суеверен, жесток и капризен. Никогда не доверяй ему, какие бы прекрасные речи он с тобой ни вел. Учись на моих ошибках, Джеми. Не связывайся ни с королем, ни со двором.
— Но как же нам вести себя со Стюартами, мама?
— Проявляйте верность в дни, когда королю или стране грозит опасность. Все остальное время держитесь на расстоянии. Когда вас заставят находиться при короле, выказывайте восхищение и любовь. Будьте любезны, но не льстивы. Джеми умеет быть весьма обворожительным, а его юмор даже забавен. Он не собирается играть злодея. Вы просто не должны с ним слишком связываться.
Джеми кивнул, но его лоб наморщился.
— Жаль, что он будет на свадьбе. Как ты думаешь, королева тоже приедет? Это по крайней мере могло бы его сдерживать.
— Не приедет, Джеми. Я слышала, что она снова понесла, и под этим предлогом король непременно оставит ее в Эдинбурге. Не тревожься, сын мой. Если я хочу бежать от Джеймса, то он должен увериться в моей покорности. Визит сюда успокоит его вполне. Вдова Гленкерка встретит гостя не без колебаний, но будет нежна. Я начну беспокоиться о моем положении, а он станет утешать меня и предложит полностью ему довериться. И как только развеет мои страхи, то уедет, ощущая себя очень мужественным и самоуверенным.
Джеми Лесли взглянул на мать с искренним изумлением.
— Вы самая хитроумная женщина, какую я знал, — ухмыльнулся он. — Не хотел бы я иметь вас врагом, мадам.
Кат тоже засмеялась.
— Странно, но однажды твой отец сказал мне то же самое.
За пять дней до свадьбы в Гленкерк прибыл Джеймс Стюарт. Короля приветствовали его дальние кузены Лесли и более близкие — Гордоны. Янтарные глаза на миг задержались на графине Гленкерк, облаченной в черное, и под этим взглядом Кат зарделась. Вместе с Мэг она провела его величество в покои, отводившиеся как раз на такой случай.
Взгляд Джеймса скользнул по огромным комнатам, каждую из которых согревало пламя отдельного камина.
— Весьма уютно, дорогая кузина Маргарет. Вы, Лесли, как-то умеете создать мужчине домашнюю обстановку. Надеюсь, что и остальные комнаты у вас столь же приятны.
— О да, Джеймс, — ответила Мэг. — Можно мне называть вас так? В конце концов, я гожусь вам в матери.
Легонько ухватив короля за локоть, почтенная леди подняла к монарху свое улыбающееся лицо. Ее глаза ласково засверкали, и Кат подумалось даже, не сходит ли старая с ума. С чего это она вдруг так разворковалась?
— Мне полагается, — продолжила Мэг, — жить во вдовьем доме, но почти все время я обитаю здесь, в замке. В южном крыле, где солнце греет мои старые кости. А покои графа — в восточном, чтобы солнце — такой обычай — будило его поутру и посылало исполнять свои обязанности.
«Христос на небесах! — подумала Кат. — И откуда только она выдумала такую чепуху?»
— Королевские же покои всегда располагались в западном крыле, чтобы не будить сиятельных гостей слишком рано, но после утренней охоты они находили свои комнаты залитыми теплым послеполуденным солнцем, — торжествующе закончила Мэг.
— Какой чарующий, какой тонкий обычай, — сказал король. Он повернулся к Кат, которая все это время не проронила ни слова. — Ты больше не живешь в покоях графа?
