— Вы утверждали, что она неопасна. Так ли это?
— Ее нужно посадить в карцер, — лопочет Уортон.
Его пьяный лепет напоминает мне отчима-алкоголика, который оскорблял всю нашу семью и распускал руки. Я ненавидела его всей душой. Я почти вплотную подхожу к Уортону.
— На следующей станции я предъявлю вам обвинения во лжи и в оскорблении меня. Вам придется просить следующую бутылку виски в тюремной камере, если толпа не вздернет вас на ближайшем дереве.
Лорд Уортон делает шаг назад и чуть не спотыкается. Моя речь повергла его в ужас. Его того гляди хватит удар.
— Вас высекут. — Он грозит мне пальцем.
— Еще одна угроза в мой адрес, — констатирую я.
Фредерик становится между нами.
— Отведите лорда в его купе, — говорит он рыжему полицейскому. — А вы возвращайтесь к своим обязанностям, — приказывает другому.
Селус берет меня под руку, но я вырываюсь.
— Вы тоже сядете за решетку.
Он начинает смеяться, и это еще больше выводит меня из себя.
— Пожалуйста, остыньте, — просит Фредерик. — Я смеюсь не над вами, а над тем, как быстро эти ребята ретировались.
Мы стоим и молча смотрим друг на друга. Немая сцена, кажется, тянется нескончаемо долго.
Естественно, я нарушаю молчание:
— Я не шутила, когда сказала, что засажу в тюрьму всю вашу шайку.
— Я не сомневаюсь, что вы можете сделать это, ведь вы любимица Америки. Но с тех пор как встретился с вами, я столько всего пережил, что длительное тюремное заключение покажется раем.
— Вы пережили? На мне кровь убитого, и меня саму чуть не убили, и не один раз, а дважды.
Довольная, что последнее слово осталось за мной, я направляюсь в свое купе.
Фредерик догоняет меня и шепчет заветные слова:
— Я знаю ответы на ваши вопросы.
И я, конечно, останавливаюсь.
Он снова касается моей руки, на сей раз осторожно, словно боится, что я укушу.
— Пожалуйста, пойдемте в мое купе, там мы сможем поговорить с глазу на глаз.
В его купе мы садимся друг против друга. Я расправляю складки на платье и откидываюсь на спинку сиденья, сложив руки вместе.
— Выкладывайте все, — командую я. — Все. С самого начала. И не пытайтесь слишком много лгать.
— Прежде чем я начну, вы должны дать честное слово, что все сказанное мной не станет достоянием всеобщей гласности, пока живы те, кого это касается.
— Не могу обещать этого, поскольку я репортер. Кроме того, я уже многое знаю сама.
— Я буду говорить, только если вы дадите слово.
— Как я могу обещать, если не знаю всех фактов? А если вы скажете нечто такое, что, по чистой совести, следует предать огласке или довести до сведения властей? — Я поднимаю руку, предвосхищая его возражения. — Давайте договоримся: если вы сообщите мне вескую причину, по которой я не должна писать об этом, то я не буду писать. Но только в том случае, если сочту причину убедительной. Я уже сопоставила многие вещи, о чем вы и не догадываетесь, и мне все равно, какая страна в итоге будет контролировать Суэцкий канал. И я с уверенностью могу сказать, что знаю личность таинственной персоны, которую посещает Сара. — Многое из того, что я якобы знаю, не больше чем догадки, но мне приходится блефовать, поскольку я сомневаюсь, что Фредерик будет со мной полностью откровенен. Я не имею представления, насколько убедительна была моя тирада, но он, кажется, слегка улыбнулся, поэтому смотрю ему прямо в глаза, чтобы Фредерик до конца прочувствовал нокаутирующий удар, который я собираюсь нанести.
— Как поживает старина Берти? — спрашиваю я, имитируя акцент кокни.
Улыбка мгновенно исчезаете его лица. Глаза сужаются, и на лоб ложатся морщины.
— Вы в самом деле опасны.
— Итак, вам слово, — снова командую я. Как приятно одержать верх, после того как я долгое время ползала по дну. — Начинайте с убийства в Порт-Саиде.
— Хорошо. События, которые привели к нему, начались несколькими неделями раньше, по крайней мере для меня. Я навещал в Каире старого приятеля — охотника, турецкого коллекционера экзотических животных, который имел дела с широким кругом партнеров в Египте, в том числе с некоторыми активными сторонниками махдистского движения. Назовем его Бей. Он слышал историю, которая мне показалась не заслуживающей доверия, но когда я рассказал ее главе нашей миссии в Каире, то поразился, узнав, что она соответствует действительности. Бей тогда сообщил мне, что махдисты готовят заговор с целью нанести удар по Британии, который потрясет мир и поднимет на борьбу все египетское население. Заговорщики намеревались убить очень важную персону…
— Берти, — вставляю я.
— Они хотели убить эту персону во время… э…
— Романтического свидания?
Фредерик откашливается.
— Во время неофициального посещения конных скачек в Америке. Как вам, должно быть, известно из газет, эта персона имеет большое пристрастие к бегам и, будучи владельцем скаковых лошадей, регулярно выставляет их на важных скачках в Англии и на континенте. В течение ряда лет он дружески соревнуется с мистером Весткотом, имеющим самую быструю в мире кобылу-трехлетку. Время, которое показывает эта кобылка и лучшая лошадь нашей персоны, примерно одинаковое, и решить спор можно, только выставив в одной скачке их обеих. Таким образом… э… персона решает привести свою лошадь в Америку и устроить приватное и, конечно, тайное соревнование на ипподроме, на котором проводится кентуккийское дерби.
— Такие гонки было бы гораздо легче устроить, отправив туда одних лошадей, без их владельцев, поэтому мое предположение о романтическом свидании выглядит более правдоподобным.
Селус дипломатично улыбается:
— Допустим, есть и другие мотивы для поездки. Персона, о которой мы говорим, иногда совершает путешествия инкогнито.
— Тогда каким же образом сведения о его предстоящей поездке дошли до Египта и до ушей террористов?
— Не таким уж необычным, как может показаться. Человек, занимающий второе место в руководстве английской миссии в Египте, входит в число лиц, приближенных к нашей персоне у себя в стране. Будучи в Лондоне, он слышал о намечаемой поездке. А когда вернулся к своим обязанностям в Каире, как-то за ужином сказал об этом жене…
— В присутствии слуг, — догадываюсь я.
— Да.
— Вы правы, вовсе не необычно. В Нью-Йорке найдется не один слуга, разбогатевший благодаря тому, что удачно навострил уши, когда господа говорили о делах за сигарами и бренди. Это плата за высокомерие тех, кто не считает прислугу за людей.
— Совершенно верно. Слуга был приверженцем махдистов и передал информацию кому-то из их главарей. Махдисты знали, что персона будет ехать в пульмановском вагоне. Кстати, они однажды убили важного члена английского правительства и вместе с ним несколько высокопоставленных египетских чиновников, заложив бомбу в поезд, направлявшийся из Александрии в Каир.
— Вы хотите сказать, они выкрали ключ от ящика под днищем пульмановского вагона и заложили туда бомбу?
— Правильно. Завладеть ключами достаточно легко: пульмановские вагоны есть в Египте.
— И мистер Кливленд перехватил ключ. Как я понимаю, он был английским агентом?
