великолепен. Я всегда думала, что лошади – чудесное зрелище, если смотреть с безопасного расстояния. Но он такой огромный! И его зубы…
– …созданы для того, чтобы поедать траву. – В его голосе послышались миролюбивые нотки. Он расслабился, словно присутствие животного подарило ему мир и покой. – Несмотря на всю свою силу и красоту, он всего лишь мясо для хищника. И у него имеется только одно средство защиты: держаться табуна, вот почему он зовет своих. Лошадь не может и пастись, и находиться начеку, если она одна. В одиночку ему не расслабиться. Именно поэтому ему так хочется вернуться обратно в конюшню. А теперь смотрите.
Николас поднялся и вышел в центр круга, в руке – уздечка. Жеребец остановился.
– Ну, здоровяк! – сказал Николас. – Иди сюда, успокойся. – Конь без колебаний направился к нему. Принц провел рукой по его шее. – Теперь он чувствует себя в безопасности. Он отменно вышколен. Знает, что человек – прекрасная замена другим лошадям, человек может защитить его и подарить уверенность в этом опасном мире. Поэтому, стоило мне позвать его, он подошел.
– Но он укусил меня, – возразила Пенни. – И оторвал рукав.
Принц погладил длинную морду коня, откинул в сторону челку, потер за ушами. Конь опустил голову, склоняясь перед ним.
– Вы сами спровоцировали его, только и всего.
– Ничего подобного!
Николас повернулся к жеребцу спиной. Тот тихо стоял, нависая над его плечом и навострив уши.
– Спровоцировали, пригласили к действию – на его языке. Когда вы съежились, закрылись руками и уронили корзинку, вы попросили его ущипнуть вас.
Эти слова заинтересовали ее, несмотря на клубившиеся в душе страхи. Отчего это злое и раздражительное от природы животное слушалось Николаса?
– Как так?
– Лошади говорят на языке тела – и читают движения наших тел. – Он повернулся и сделал знак. Животное пронзительно заржало и подпрыгнуло, но Николас ударил хлыстом, и жеребец двинулся по большому кругу, вновь превратившись в покорного паиньку.
– Им очень важно, кто станет вожаком в момент опасности. Если другая лошадь не подает нужных знаков, единственный способ выяснить, кто тут вожак, – поглядеть, нельзя ли подчинить себе другого.
– Вы поэтому заставили его бегать по кругу?
Принц рассмеялся. Искренним, душевным смехом.
– Я никогда не позволю ему заставить меня двинуться с места. Вот тогда он начнет по-настоящему волноваться! Разве вы не видите, как он на меня смотрит? Взгляните на его морду. Глаз мягкий, темный. Челюсть расслаблена. Уши стоят торчком, но не напряжены. Он счастлив. Драйвер доверяет мне, знает, что я позабочусь о нем.
Она хотела было спросить, откуда животному известно, что Николас тут главный, но вопрос умер, так и не родившись. Глупо спрашивать! Почему конь должен усомниться в этом, когда она сама не сомневается? Его расслабленная, уверенная поза будто говорила: «Ты можешь довериться мне. Я предлагаю тебе безграничную мудрость. Я предлагаю тебе поддержку. Я предлагаю тебе дружбу». Надменность и высокомерие как рукой сняло. На их место пришли надежность и уверенность. Ее страх начал понемногу таять.
Принц опустил руку, и конь остановился. Пенни даже не уловила, каким жестом он подманил к себе животное. Драйвер тихо стоял, а Николас гладил его по шее, нашептывая что-то по-глариенски. Когда он направился к Пенни, жеребец без всяких сомнений последовал за ним, точно собачка. В душе у нее что-то дрогнуло. И все же, стоило ей закрыть глаза, она снова видела перед собой табун отпихивающих друг друга, толкающихся лошадей и огромные зубы этого зверя, пытающегося вырвать кусок ее плоти.
– Он только вас боится, – сказала она. – Любого другого непременно укусит. Он бы точно меня растоптал.
Николас не сводил с нее черных глаз. В этой полутьме не разобрать, о чем он думает. Может, он даже смеется над ней.
– Лошадь никогда не наступит на живое существо, если есть возможность обойти его. Даже на ежика. В том, что случилось, виноваты только вы одна.
– Я?!
– Он вожак среди лошадей. Когда вы присели, он решил, что должен взять руководство на себя, и разволновался. Ему надо было убедиться. Вот почему он укусил вас. Не потому, что он злой по натуре, но оттого, что он не знал, кто тут вожак, а это очень важно для него.
Пенни была подавлена. Она поверить не могла, что это стоящее рядом с Николасом смирное животное – тот самый жеребец, который тянулся к ней своими зубами.
– Выходит, я не прошла тест, да?
– Вы не могли этого знать, если не общались с лошадьми.
– А как мне следовало поступить? – заинтересовалась она. – Что бы сделали вы, если бы лошадь поступила так с вами?
– Ни одна лошадь не посмеет, – сказал Николас. – Я не позволю.
– Но я испугалась!
Он внезапно повернулся и поднял руки вверх, растопырив пальцы. Конь попятился назад и фыркнул, вскинув голову. Принц опустил руки. Жеребец потряс головой, опустил морду и снова шагнул вперед.
Николас рассмеялся и потрепал его:
– Все в порядке, глупыш.
– Зачем вы это сделали? – спросила Пенни.
– Просто напомнил ему, что я хищник. Как и вы. Наши глаза смотрят вперед, как у льва. Наши руки – те же лапы с когтями, особенно когда мы раздвигаем пальцы, как это сделал я. Мы питаемся мясом. Мы охотимся на травоядных и убиваем их. Я добиваюсь не страха, но уважения, и, если ему хоть на одно мгновение почудилось, что я – всего лишь еще одна лошадь, теперь он точно знает, что ошибся.
– Мне тоже надо было так сделать?
– Вам надо было поверить в себя. Ведь он не навредил вам, не так ли, несмотря на то что вы сами его спровоцировали? Это был всего лишь блеф.
– Но я не собиралась никого провоцировать, – сказала Пенни. – Я занималась своим делом, вот и все.
Он расхохотался.
– О, еще как спровоцировали! Вы стояли и ждали его с корзинкой в руках. А потом, вместо того чтобы дать ему еду, которую он ожидал получить от вас, или сделать ему знак убираться прочь и перестать валять дурака, вы начали дрожать. И тем самым предали его. Как вы можете бояться лошадей? Их главная защита – побег. В душе все они трусишки. Это они нас боятся.
– Хотите сказать, я глупо вела себя?
Он повернулся к лошади. Жеребец тут же снова пустился по кругу, смирный и послушный.
– Вы встретились не со стаей шакалов и не с прайдом львов на охоте. Всего лишь с кучкой травоядных животных, пугливых и чувствительных. Не с львами и не с тиграми. С лошадьми!
– Но ощущение было совсем другое! Вы не понимаете. Вы понятия не имеете, что я пережила.
Жеребец пустился легким галопом.
– Мне все равно, что вы там почувствовали. Каково, по-вашему, было животным? Как бессловесная тварь может разобраться в человеческих страстях – всех этих наших сбивающих с толку эмоциях и безумных поступках? Мы загоняем их в ловушку и не даем сбежать. Если принять во внимание их впечатлительность и природную пугливость, стоит нам повести себя с ними неосмотрительно, они станут еще тупее и пугливее – или будут неистово сражаться за возможность убежать. И только наше спокойствие и уверенность даруют им чувство защищенности. Мы, люди, обязаны им хотя бы этим. Вы только подумайте, какие противоестественные действия мы заставляем их выполнять!
Драйвер двинулся рысью, сильный и энергичный, цокот копыт гулко отдавался в ночи. У Пенни пересохло в горле.
– Противоестественные?
Николас шагнул вперед, попав в полосу лунного света. И тут же загорелся, словно язык пламени, – прямой, гибкий, сильный. Очертания белой рубашки и длинных, обутых в высокие сапоги ног опалили воздух, и у нее перехватило дыхание. Жеребец остановился, повернул голову в сторону человека и поскакал в обратном направлении.
– Мы заставляем их носить нас на спинах, тогда как в природе единственное существо, которое прыгает на спину лошади, – это лев. Мы набиваем на их копыта подковы, тогда как для дикой лошади повредить ногу равносильно немедленной смерти. Мы запираем их в замкнутом пространстве, тогда как бегство – их единственный способ защиты. Господи! Да эти благородные чувственные звери служат нам, страдают за нас, умирают ради нас, идут под ружья и пушки. Самое малое, что мы можем сделать для них в ответ, – обращаться с ними с пониманием, не сбивать их с толку своими жалкими неадекватными эмоциями.
– Не думаю, что человеческие эмоции обязательно жалки и неадекватны.
Жеребец побежал быстрее. С грохотом обогнул темное место, из-под копыт полетели клочья земли. Николас хлопнул в ладоши, конь прыгнул, лягнув задними ногами. Пенни вскочила на ноги.
– Неужели обязательно так с ним обращаться? Зачем вы показываете мне все это?
Николас повернулся к ней лицом. Жеребец остановился.
– Я пытаюсь объяснить вам, что у животного, которого вы боитесь, гораздо больше причин бояться вас. – Конь подошел и встал рядом с ним. – Идите сюда, мисс Линдси, подружитесь с Драйвером.
Жеребец тяжело дышал, сверкающие бока подрагивали. Он тряхнул гривой и фыркнул. Пенни прикрыла глаза, припомнив его зубы и треск ткани.
– Он слишком большой… и пышет, словно паровой двигатель!
– Он не причинит вам вреда, – заверил ее Николас. – Этот огромный страшный парень всего лишь большой малыш. Подойдите. Если я попрошу его лечь на землю и покататься, как собака, он сделает это. Вы в безопасности.
Она подошла поближе, будто под гипнозом. Конь не шелохнулся. Николас положил руку на его блестящую шею.
– Встаньте здесь, рядом с ним, там, где он сможет вас увидеть. Дотроньтесь до него. Ему понравится.
Она еле передвигала ноги по земляному полу, встав так,
