глаза слипались, и больше всего на свете ей хотелось остановиться наконец где-нибудь и выспаться. Тем не менее она настороженно оглядывалась, не зная, что и думать обо всём, что видит вокруг.
— Пойдём дальше? — спросил позолоченный великан.
— Пойдём, — кивнул Джейсон.
И покинув кузницу, они двинулись дальше.
Следующая комната, очевидно, служила столярной мастерской, где изготовляли наличники, дверные коробки и дверное полотнище. Комната оказалась огромной и совершенно пустой. Здесь тоже царило полнейшее запустение. На полу валялись всякие доски, деревянные обрубки, какие-то инструменты.
И стояла оглушительная тишина.
— Как ты думаешь, а что на самом деле представляет собой этот Лабиринт? — неожиданно обратился Джейсон к Зефиру, пока они направлялись к Комнате Ужаса.
— Такое место, у которого нет конца, — ответил великан. — Вроде памяти мироздания.
Правильно.
Память.
Не какое-то место, реальное и материальное, с чего всё началось и чем продолжали питаться воображаемые места. Единственный способ выжить вне времени.
Лабиринт линейный и искривлённый, с тысячами комнат, непохожих друг на друга, как и память человека. Он позолочен и тёмен, окружён бесконечными стенами. А двери в нём позволяют войти и выйти и ведут куда угодно.
Он населён идеями, которые разносит ветер.
Он внизу, в глубине и связан с поверхностью бесчисленными ответвлениями.
В нём есть тёмная часть, где умирает свет, пока на превращается в серый пыльный налёт.
И вот именно туда они и направлялись сейчас.
В мрачную часть памяти мироздания.
Где громоздились руины и уничтоженные вещи.
Вещи, о которых никто больше не хотел говорить.
Когда тишина сделалась совсем невыносимой, все невольно замедлили шаги.
Словно для того, чтоб не нашуметь.
Воздух, казалось, сгустился, сделался плотным, насыщенным, словно какое-то масло с сильным лесным запахом.
Золотистый свет главных коридоров постепенно сменился однообразным серым и по мере того, как они шли дальше, темнел и становился чёрным. Контуры предметов делались расплывчатыми и поэтому не рассмотреть было комнат, по которым они шли: общая спальня, кухни, кладовые.
Куда бы ни посмотрели ребята, всюду видели только поломанную мебель и разбросанные как попало разные вещи. Горы печальных руин, которые никто никогда даже не пытался убрать.
Пыль стояла такая, что забивала ноздри, покрывала волосы, а глаза от неё слезились. Когда Анита закашляла, Джейсон протянул ей платок, и она зажала себе нос и рот.
Они перебрались ещё через одну груду обломков и неожиданно оказались под открытым небом.
И в самом деле, взглянув вверх, увидели огромную дыру в сводчатом потолке, который когда-то накрывал комнату. Упавшие с потолка, расколовшиеся камни покрывали весь пол, а оставшуюся часть свода испещряли чёрные трещины.
Куда ни посмотришь, всюду одни руины.
Комната обрушилась сама на себя и похоронила всё, что в ней когда-то находилось.
Анита и Джейсон, открыв от изумления рот, смотрели на эту ужасную, удручающую картину. Джейсона охватил необычайный гнев, а Аниту испугали жестокость и страдания, которыми — она чувствовала это — настолько пропитано здесь всё, что невозможно дышать.
Ребята молчали. Что тут скажешь.
Джейсон шагнул вперёд.
И увидел его.
От изумления у него перехватило дыхание. Потом обернулся, желая взять Аниту за руку и привлечь к себе. И показал ей причину, почему стремился сюда. Примерно на середине огромной комнаты недалеко от того места, где остановились ребята, находился крохотный монгольфьер — воздушный шар, наполненный нагретым воздухом, аэростат.
Он висел в воздухе всего в нескольких метрах над полом, и держался на длинном чёрном тросе, закреплённом в развалинах.
Тёмно-коричневый воздушный шар опутывала сеть медных проводов. Ивовую корзину украшали какие-то металлические завитки и странные округлые горловины, похожие на иллюминаторы старинных трансатлантических лайнеров.
— Что это такое? — прошептала Анита, глядя на аэростат.
Джейсон, напротив, тотчас узнал фирму изготовителя этого чуда. Фирму, которую ни с чем не спутаешь.
Питер Дедалус.
— Это воздушный шар, на котором сюда прибыла Пенелопа, — просто ответил он.
— Откуда?
Мальчик посмотрел наверх в тёмный проём над головой.
Там находился путь
— Но как он может… до сих пор оставаться тут? — удивилась Анита.
— Вот это нам и нужно узнать.
Сзади послышались шаги, и мгновение спустя Зефир стоял рядом с ребятами.
— Ты знал, что тут есть воздушный шар? — спросил Джейсон, не отрывая взгляда от монгольфьера.
— Нет, — ответил великан. — Но это хорошая новость.
— Почему?
— Раз он ещё тут, значит, никто не смог его уничтожить.
И ничего больше не говоря, двинулся по груде камней.
Их шаги громко отдавались в пустоте.
Каждый камень, что выскальзывал у них из-под ног, каждый вздох или тревожное дыхание усиливались отчаянием, словно заполнявшем комнату, пока они двигались к середине комнаты.
— Что это было? — вдруг спросила Анита, когда вокруг осталось только нагромождение камней.
— Что? Я ничего не слышал, а ты? — обратился Джейсон к Зефиру.
Великан покачал головой.
— Может, мне показалось, — проговорила Анита.
Но она почти не сомневалась, что слышала чей-то тяжёлый вздох.
Или, может быть, кто-то царапался. Или тёр камень о камень.
Или чьи-то когти царапали по скале.
Подошли к аэростату. Снизу он напоминал огромные песочные часы, висящие в небе.
Анита оглядела руины, окружавшие их, словно искала что-то.
Но ничего не заметила. Совершенно ничего. Одни развалины кругом.
И что бы это ни было, шум, который она только что слышала, больше не повторился.
Зефир хотел подойти к воздушному шару, но Джейсон остановил его.
— Подожди, — попросил мальчик.
Он заметил кое-что необычное в анкерном тросе, державшем монгольфьеру, и хотел проверить своё наблюдение.
Он поднял камешек и бросил его в шар. Медная сеть, опутывавшая его, зашипела электрическим разрядом.
