— Я приеду в час дня.
Она поднялась в карету.
— Я буду ждать.
Тристан тихо вошел в дом и закрыл дверь. С глубоким вздохом он прислонился к тяжелой дубовой двери, а затем задвинул засов. Черт побери, он еле ускользнул!
Он улыбнулся, расправил плечи и направился к лестнице. Тристан представлял, что скажет Джорджиана, если он сделает ей завтра предложение. То есть после того, как придет в себя. И они с Джорджианой поженятся. Она может строить новые козни, придумывать новые унижения для него, но в таком случае ему придется перехитрить ее. Как только она произнесет «да», он сумеет справиться со всем остальным.
На верхней площадке лестницы шевельнулась темная фигура, и Тристан замер, сжав кулаки. Если это еще какая-то женщина, кроме Джорджианы, он готов выброситься с балкона.
— Ты на ней женишься? — услышал он спокойный тихий голос Бита.
— Слава Богу, это ты. Нет, я не женюсь, — с облегчением вздохнул Тристан.
— Хорошо. — Бит повернулся и исчез в темноте. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
На Роберта можно положиться, он никому не расскажет о том, что видел. Тристан вернулся в свою комнату, запер дверь и, немного подумав, придвинул к ней тяжелое кресло. Больше никаких визитов до утра. Ему надо о многом подумать.
На следующее утро Тристан появился в Хоторн-Хаусе точно в десять часов. Джорджиана увидела в окно, как он, в синем сюртуке, серых панталонах, блестящих сапогах и с пышным галстуком на шее, подошел к дому и постучал в дверь.
Ей все еще не верилось, что Тристан пришел к ней. Даже когда Джорджиана ненавидела и презирала его, вид этих голубых глаз, вьющихся темных волос, спускавшихся на его воротник, заставлял ее сердце неистово биться. Она убеждала себя, что оно полно гнева, и поэтому пользовалась каждым удобным случаем, чтобы оскорбить и обидеть его.
Почему ее по-прежнему влечет к человеку, который оскорбил и унизил ее? Или она придумала, что он изменился? А может, он изменился на самом деле? Это его появление — еще одна шутка, которая разобьет ее сердце, или он искренен?
— Миледи, к вам лорд Дэр, — объявил появившийся в дверях гостиной Паско.
Она повернулась к дворецкому:
— Спасибо. Я сейчас спущусь.
Натянув перчатки и взяв зонтик, она в последний раз взглянула на себя в зеркало и направилась вниз. Тристан расхаживал по комнате, что он делал всегда, попадая в дом ее тетки.
— Доброе утро.
— Доброе утро. — Он остановился.
Когда они посмотрели друг другу в глаза, знакомый огонь пробежал по ее жилам, и только сила воли не позволила ей подойти к нему и подставить лицо для поцелуя. Такого с ней еще не бывало. Раньше, когда у нее вскипала кровь, ей хотелось подойти и ударить его веером по голове. Возможно, это было вызвано влечением к нему. Хотеть Тристана Карроуэя было опасно, любить его — просто гибельно.
— Как твои… — Он взглянул на стоявшего за ее спиной Паско. — Как ваши ушибы? — поправился он.
— Мне намного лучше. Только трудно сгибаться, да некоторые места очень интересного цвета.
Тристан улыбнулся:
— Рад слышать, что вы чувствуете себя лучше. Вы готовы?
Она кивнула:
— С нами пойдет Мэри.
— Хорошо. А не потребуется ли нам вооруженный охранник?
— Нет, если вы будете хорошо вести себя.
— Тогда вам лучше сейчас же послать за ним, — широко улыбнулся он.
Сердце Джорджианы затрепетало.
— О, перестаньте. Пойдемте.
Мэри ждала их в холле, они вышли из дома и повернули к Гросвенор-стрит.
Джорджиана положила руку на согнутый локоть Тристана, жалея, что приходится носить перчатки и что они не смогут взяться за руки. Ей нравилось касаться его руки, нравился запах его мыла.
— Что? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду под этим «что»?
— Ты наклонилась. Я подумал, ты хочешь что-то мне сказать.
Джорджиана, покраснев, выпрямилась.
— Нет.
— А я хочу что-то сказать тебе.
— Просвети меня, — сказала она, надеясь, что Тристан не замечает ее возбуждения.
— Кот Эдвины ведет себя в доме как хозяин. Сегодня утром Дракон расправился с эмблемой на форменной шляпе Брэдшо и принес ее тетушкам с таким гордым видом, словно он убил слона.
— О нет. А что сделал Брэдшо?
— Он еще не знает. Милли отпорола одно из украшений со своей нарядной шляпы со страусовыми перьями, окунула его в чернила, а затем пришила к шляпе Брэдшо.
Джорджиана рассмеялась:
— Ты ему скажешь?
— У него острый взгляд моряка. Если он не заметит, тем хуже для него, я так считаю.
— Ты просто ужасен! А что будет, если заметит кто-нибудь из его начальников?
— Я хорошо знаю Шо, он превратит это в последний крик морской моды, — пожал плечами Тристан. — К осени все будут носить дамские шляпы и побрякушки.
Он посмотрел на проезжавшую мимо карету, и она воспользовалась моментом, чтобы внимательно рассмотреть его профиль.
— Ты об этом хотел рассказать мне? — спросила она.
— Нет. Но ты постоянно слышишь комплименты по поводу своих изумрудных глаз и золотых волос. Я пытаюсь быть более оригинальным. — Он покосился на Мэри, следовавшую в нескольких шагах от них. — Хотя восхищение твоей прелестной грудью, вероятно, не поможет мне достичь моей цели.
Горячая волна пробежала по ее телу.
— И какая же у тебя цель? — так же тихо спросила она.
— Думаю, ты знаешь, но я все же стараюсь добиться у тебя признания, что ты действительно доверяешь мне.
— Я…
— Дэр! — раздался веселый голос.
Лорд Беллефелд вышел из мастерской портного, чтобы пожать Тристану руку.
— До меня дошли невероятные слухи, — громко заговорил толстенький маркиз, кланяясь Джорджиане.
Ей показалось, что у Тристана напряглись мускулы.
— И что же это за слухи? — лениво поинтересовался виконт. — Обо мне ходит так много слухов.
— Ха! Ты прав, приятель. Я слышал о том, что ты ухаживаешь за этой милой молодой леди. Это правда?
Тристан улыбнулся ей, и сердце у нее чуть не выскочило из груди.
— Да, правда.
— Отлично! Побегу поставлю десять фунтов на леди Джорджиану. Прощайте!
Кровь застыла у нее в жилах. Не сознавая, что делает, она вырвала руку из руки Тристана и схватила маркиза за плечо.
— Что… — Голос у нее сорвался, и ей пришлось повторить: — Что значит, вы поставите десять фунтов на меня?
