Саша посмотрел на друга с осуждением:
– Последнюю строфу можно было и не читать.
– А что такого? Это же Пушкин.
– Я понимаю. Но зачем о грустном?.. И потом, Аня-то сама определенно ещё жива и совсем не собирается увядать, «как сей неведомый цветок». Дурак ты, Ванька.
– Ну, извини, – с неумеренной аффектацией сказал Ваня, обращаясь непонятно к кому и то ли продолжая дурачиться, то ли действительно прося прощения.
– А я не обижаюсь, – улыбнулась Аня. – Наоборот, мне очень понравилось. Было так здорово: красная роза, Пушкин и это ночное небо над головой… Смотрите, ребята, какие там звезды.
Саша и Ваня подняли головы и обнаружили, что осеннее небо в эту ясную ночь усыпано такими яркими белыми, голубыми, зеленоватыми, золотистыми искорками, что даже извечное зарево большого города не сумело их погасить.
Аня закрыла шкатулку и тихо добавила:
– Знаете, ребята, к какому выводу я пришла? Смысл жизни не в том, чего ты достиг, а в том, от чего отказался.
– Вывод парадоксальный и очень грустный, – констатировал Саша. – С такой философией придется уходить в монастырь. Да ты не переживай так, Анюта, – решил он успокоить её. – Пройдёт время, и все забудется, кроме хорошего. Это правда, что время лечит.
– Может быть, – ответила она. – Но ты говоришь, словно старик. Откуда ты знаешь, как лечит время?
– Я так думаю, – растерялся Саша. – Мне кажется, что это правда.
По ту сторону улицы неожиданно громко и пронзительно заорала чья-то автомобильная сигнализация. Все трое вздрогнули, и Ваня первым вернулся с небес на землю.
– Послушайте, пора отсюда сваливать. Вам не кажется? И еще. Что мы будем делать с этим средневековым мечом?
– Оставишь себе на память. О прошлой жизни, – буркнул Саша. – Меч точно не завянет.
– Да погоди ты, «на память»! Его ещё до дома донести надо…
«Верно, пора идти домой», – пронеслось в голове у Ани, но каким-то вторым, третьим планом, на первом месте по значимости стоял другой вопрос: «Почему этот Ванька всё время норовит меня поддеть? Раньше он таким не был. А Саша… в общем, тоже… Но нет, он всё-таки молодец. Всегда меня защищает».
– Эй, – сказал вдруг Саша, – знаете, сколько сейчас времени?
Ваня посмотрел на левое запястье и радостно крикнул:
– Чуваки, у меня часы заработали! Классно! И мобила – тоже! – он уже давил на все кнопки. – Та-а-ак, это родаки звонили, а это Глебушка Метёлкин. Звуковую мессагу наговорил. Круто.
– Ненавижу автоответчики, – заметил Саша. – Полный отстой, тем более в мобиле.
– Не согласен. По-моему, рульная вещь…
– Слушайте, ребята! – прервала Аня их диалог. – Мы же договаривались: общаемся без жаргона. Сами говорили, что это интересный эксперимент.
– Ну, извини, – сказал Ваня второй раз за десять минут. – Александр Валентинович, разрешите обращаться к вам отныне исключительно на великом и могучем русскому языка.
– Не смешно, – поморщилась Аня.
– Ты не сердись, Анют, это мы от избытка чувств, – пояснил Саша. И вдруг добавил после паузы: – Не звони никому, Ванька. Погоди. Давай сначала решим, что делать будем.
Действительно, это было какое-то безумие, общее помешательство. Вернуться из средневековья назад целыми и невредимыми с исправной машиной времени в руках и даже с трофеями, и вместо того, чтобы сразу уйти в безопасное, надежное место, где всё и обдумать, обсудить; вместо того чтоб сориентироваться во времени и позвонить родителям, которые уже, наверняка, беспокоились – вместо всего этого они добрых полчаса стоят на развалинах старого дома, читают стихи, философствуют о любви и смерти, любуются звёздами, наконец, мило беседуют о мобильных телефонах и, прости, Господи, о жаргоне в русском языке!
– Ребята, – решительно заявил Саша на правах старшего, – отсюда действительно пора сва… то есть уходить. Развалины эти действуют, откровенно говоря, удручающе. Вот только как мы пойдём с мечом по городу? В милицию не заберут?
– Могут, – кивнул Ваня. – Холодное оружие, да ещё древнее. Типа, украли из музея.
– А может, мы ролевики, толкинисты, – предложила Аня.
– Эх, Анюта, милиция и слов-то таких не знает!.. – грустно улыбнулся Саша.
Друзья задумались.
– Эврика! – провозгласил Ваня с таким лицом, что опять непонятно было, собирается он говорить всерьёз или шутит. – Будем добираться до дома перебежками. Тут же недалеко. Один – впереди, дозорный. Двое – хранители меча – следом, используя естественные укрытия, как то: подворотни, ларьки, ниши подъездов.
– Лучше не так, – возразил Саша. – Один с мечом петляет, как заяц, впереди, а двое сзади идут себе, как нормальные люди.
– И кто этот один?
