он сломал одну планку и испачкал руки и верстак клеем, Антон отобрал у него все и начал мастерить сам, приговаривая:
– Видишь, как я это делаю? Учись! Видишь как интересно?
Ему самому было не очень интересно, он торопился, тоже ломал планки и пачкал руки клеем, поминутно заглядывая в инструкцию. Он не любил и не умел делать змеев, но отцы должны это уметь и любить, вот он и старался.
А Ник, наблюдая, думал, что взрослые зачем-то добровольно себя мучают. Вбив себе в голову, что детям должно что-то нравиться, они сами стараются этим заняться, а потом изо всех сил вовлекают детей, да еще обижаются, когда те не вовлекаются.
Антон посматривал на часы: надо было успеть сделать и запустить змея до обеда.
А еще Антон помнил, что отцы должны вести с детьми познавательные и воспитательные беседы.
– Ты исправил отметки по математике? – спросил он.
– А у меня пятерки, – ответил Ник.
– Тебе трудно ответить: постараюсь? – помрачнел Антон.
– Хорошо, постараюсь.
Антон тут же воодушевился:
– Обязательно постарайся! Математика – это поэзия цифр! В сущности, наш мир построен по математическим законам, и когда понимаешь это, то понимаешь и законы жизни!
– А кто против? Само собой, без математики никуда. Те же деньги считать, – согласился Ник.
Антон перешел к воспитательной части.
– Ты наладил отношения с учительницей литературы?
– А у нас нет никаких отношений.
– Этого не может быть!
– Нет, а какие отношения? Она спрашивает или объясняет, я отвечаю или слушаю, какие отношения?
– Она жаловалась, что ты дерзишь ей! Говоришь грубости.
– А, – догадался Ник, понявший правила игры. – Ну да, сказал ей пару ласковых.
– Это каких? – с неожиданным интересом спросил Антон – не как отец, а просто, как человек.
– Ну… Ну так, по мелочи, – уклонился Ник.
Антона огорчила его неразговорчивость на эту тему, но тут он вспомнил о воспитательном моменте и торжественно произнес:
– Пойми, сын! Принципиальные вещи, свое несогласие с кем-то, в том числе со старшими, можно высказать в твердой, но вежливой форме. А унижая достоинство другого человека, ты унижаешь себя.
– Кого это я унизил?
Антон, глянув на часы, торопливо сказал:
– Это я вообще. Пора выпускать нашего красавца.
Красавец вышел кривобоким, но Антон надеялся на успех, тем более что с утра в подземелье дул приятный, теплый ветер – наверное, устроенный специально для запускания змеев, их уже около десятка вилось в небе над окрестными домами.
– Мама! Мама, посмотри, какое чудо сотворил наш сын при моей помощи! – закричал Антон.
Антонина вышла, вытирая руки о передник и стараясь улыбаться, хотя только что злилась, потому что курица, оказавшаяся страшно тощей, пригорела, яблоки тоже, Антонине пришлось срезать обуглившиеся места, в результате от курицы остался лишь остов, а от яблок – кучка чего-то буро-зеленого.
Антон торжественно взмахнул руками и выпустил змея. Тот рывком поднялся на высоту примерно пяти метров, там повихлялся, покрутился и упал на землю.
– Ничего, – утешил Ника Антон (хотя Ник и не переживал), поднял змея и еще раз швырнул его в небо. На этот раз змей даже не предпринял попытки взлететь, упал сразу же.
И тут Антон не выдержал. Он бросился к змею и стал топтать его ногами, крича:
– Ненавижу змеев! Ненавижу детей! Ненавижу семейную жизнь! Скройся! – заорал он на Антонину.
– Псих! – Она пожала плечами и пошла в дом. На пороге обернулась: – Через полчаса приходите обедать.
– Ты успокойся, – сказал Ник. – Не надо змеев, не надо вообще ничего. Делай что хочется, я никому не скажу.
– При чем тут – скажу, не скажу! – раздраженно ответил Антон. – Мне это самому надо. Чтобы чувствовать, что все в порядке, все идет, как надо!
– Странный порядок, – удивился Ник. – А что ты хочешь на самом деле делать?
– Я-то? Вообще-то выпил бы пива, полежал бы в гамаке. И помолчал бы! – мечтательно вздохнул Антон. – И чтобы ни одна душа меня не беспокоила!
– Ну и займись, – посоветовал Ник.
– А кто будет тебя воспитывать?
– Дети лучше всего воспитываются, когда их не воспитывают. В смысле – не воспитывают нарочно. Надо просто с ними жить и… И все.
Антон уставился на него, обдумывая услышанное, и оценил:
– Ты даже не представляешь, насколько умную вещь ты сказал!
– Вполне представляю! – возразил Ник, который начал уже привыкать к тому, что он не только смелый, благодаря снадобью профессора, но и умный человек.
Антон сходил в дом, вернулся с бутылкой пива, завалился в гамак, растянутый между двумя деревьями, и стал созерцать искусственное подземное небо, отпивая из бутылки. Ему было так хорошо, что минут через десять он размягчился и сказал Нику, который лениво валялся на траве и тоже смотрел вверх:
– Можешь поболтать со мной, если хочешь.
А у Ника, между прочим, как раз созрела тема. Но он знал, что взрослых пугают серьезные разговоры, с которыми к ним лезут дети. Поэтому он спросил нарочито легко, будто между прочим, будто его это не очень интересует:
– А вы ничего не слышали про дочку доктора Страхова?
Антон вскочил как ужаленный, пролив на себя пиво.
Отряхивая брюки, он прошептал:
– Откуда ты про нее знаешь?
– А вы откуда?
– Я? Я не знаю. Я вообще первый раз слышу! И молчи! Ни слова больше! Мама, скоро там обед?
Обед был ужасным: куриные кости, облепленные кусочками мяса, и по ложечке яблочного пюре. Но на столе был хлеб, было масло и варенье, поэтому Ник нашел выход из положения, бодро делая бутерброды.
А Антон мужественно глодал куриные кости, морщился и выдавливал из себя:
– Великолепно! Очень вкусно! Спасибо!
То есть вел себя так, как и должен вести порядочный муж по отношению к жене.
После обеда Ник хотел пойти в свою комнату и поиграть на компьютере, который он там видел (это входило в обязательный семейный комплект), но Антон заявил Нику:
– А теперь ты хочешь погулять с товарищами!
– Не хочу. Я к себе пойду.
– А как же я буду искать тебя и звать на ужин? – растерянно спросила Антонина.
– Не надо меня искать, никуда не денусь.
Антон и Антонина переглянулись.
Ник не стал ждать, когда они что-нибудь придумают, взял яблоко и апельсин, поднялся в комнату и там с удовольствием играл до вечера.
У Антонины по распорядку была уборка дома, Антон тоже должен был что-то сделать по дому – что- нибудь починить, исправить.
Но все оказалось цело, чинить и исправлять нечего. Тогда Антон решил, что ограда палисадника поставлена не так, как нужно, он разобрал ее, оторвав все планки штакетника и выкопав столбики, потом вырыл новые ямки, поставил в них столбики и заново прибил штакетник к поперечным рейкам. Он очень
