Он вызвал из здания КПП (одноэтажного маленького домика) сержанта и сказал:
– Вот, к БГ, к товарищу генералу просятся.
– Зачем? – спросил сержант.
– А это мы самому генералу скажем! – ответил Ник.
Сержант вызвал лейтенанта, лейтенант вызвал майора. Майор, побледнев от страха, позвонил кому-то, ему что-то сказали, он повел страбытов через КПП, зачем-то вынув из кобуры пистолет.
Они прошли мимо казарм, по плацу, и оказались перед высоким забором. У ворот находился часовой в звании прапорщика. Хотя он был ниже званием майора, но состоял в личной охране БГ, поэтому майор не имел права приказать ему пропустить кого-либо к генералу. Да майор и сам не хотел этого, он был рад свалить ответственность на прапорщика.
– Вот, к генералу просятся! – сказал он и тут же ушел.
Прапорщик растерянно посмотрел ему вслед и шепотом сказал что-то нехорошее.
Он позвонил своему майору, майору охраны, тот пришел, тоже шепотом что-то такое сказал, позвонил подполковнику. Подполковник позвал полковника. А полковнику деваться было некуда – он являлся начальником охраны БГ. Он пытался выяснить, зачем подростки идут к генералу, пытался их отговорить, они уперлись, говоря, что все объяснят самому БГ.
Но все-таки у полковника была лазейка – доложить не БГ, а его начальнику штаба, тоже полковнику, и он позвонил, назвав его очень длинно:
– Товарищ начальник штаба полковник Илья Ильич Обломский! Полковник Смурков беспокоит!
И доложил обстановку.
Через несколько минут прибежал начальник штаба, очень озабоченный человек.
– Вот напасть! – всплеснул он руками. – Вот еще горя не хватало!
И отвел страбытов в сторонку и начал допытываться:
– Кто вас подучил сюда прийти?
– Никто! – заверили они. – Мы сами!
– А зачем вам нужен БГ?
– Мы ему расскажем.
– Мне можно, я его начальник штаба.
– Ладно. Мы хотим… – начал Ник, но Мишка перебил его, решив, что Ник слишком много на себя берет и на глазах превращается в главное действующее лицо. Да и не хватит ему слов, чтобы все толково изложить полковнику.
– Мы хотим, – сказал он, – образовать молодежное воинское формирование при генерале, чтобы защищать нашу родину.
– Это какую родину вы имеете в виду?
– Страну Страха, – уверенно ответил Мишка.
– Как она может быть вашей родиной, если вы здесь не родились?
– Родиться одно, а чувствовать другое! – сказала Машка.
Полковник кивнул: он знал, что девочки разбираются в чувствах. И задумался. Он думал так тяжело и трудно, что у него даже вспотел лоб. Сняв фуражку, он вытер лоб и сказал:
– Ума не приложу, что с вами делать!
– Доложить генералу, – подсказал Ник.
– А вдруг ему эта идея не понравится? Он меня убьет тогда! А вдруг вы окажетесь шпионами?
Страбыты насторожились, но полковник, не остановившись на этом предположении, перечислял дальше:
– Вдруг вы это делаете под воздействием лекарств доктора Страхова? А может, вам просто надоело шляться? Или настолько не боитесь генерала? Или, наоборот, боитесь? Все это может ему не понравиться! Впущу вас, а вы меня подведете! Не впущу, а он узнает, будет еще хуже!
Так он довольно долго размышлял вслух и явно тянул время. Тут со стороны казарм показалась машина. Она подъехала и оттуда высунулся сам БГ:
– Кто такие?
– Да вот, к вам просятся.
– Кто пустил?
– Это там пустили! – полковник махнул рукой в сторону КПП, сваливая вину на других.
– Ладно. Ко мне в машину, быстро! – распорядился генерал.
Страбыты, которым надоела вся эта канитель, побежали к машине.
Полковник тоже подошел к машине, но замешкался, не влезая в нее. Да, была команда генерала, но команда непонятная: «В машину!» А кому в машину? Детям – или ему тоже? Или только детям? Или только ему?
– Опять маешься? – спросил его БГ.
– Маюсь, – признался полковник.
– Садись.
Полковник с облегчением залез в машину, ворота открылись, машина въехала во двор.
Страбыты увидели не дом, а целый дворец или даже замок: три этажа, мраморные лестницы, колонны, галерея на третьем этаже, две башни по бокам, а вокруг замка настоящий ров с водой, как в Средневековье. Опустился подвесной мост, машина въехала внутрь.
Там оказался еще один двор, довольно мрачный, окруженный со всех сторон каменными стенами, в которых были прорезаны узкие окна-бойницы.
БГ вышел из машины и пошел в дом, на ходу бросив:
– За мной.
Страбыты направились за ним, а полковник опять замялся.
– Тебя тоже касается!
Полковник присоединился к детям.
Они оказались в огромном зале с камином, антикварной мебелью, с большими люстрами, спускающимися на тросах с высокого сводчатого потолка.
БГ оставил их здесь, а сам удалился.
– Вы, наверно, удивляетесь, что я такой странный? – неожиданно спросил полковник.
– Да нет, ничего… – вежливо ответила Машка.
– Удивляетесь, я вижу. Хотите, расскажу, почему я такой?
И, не дожидаясь согласия, рассказал.
Все началось с того, что родители Илюши решили развестись. Они были хорошие и добрые люди, просто почему-то не могли жить друг с другом. При этом не злились, не ссорились и не делили имущество, обо всем договорились полюбовно. Не спорили также из-за Илюши, с кем он будет жить, а предложили ему выбрать самому. Вечером сказали, а утром ждали ответа.
Илья всю ночь не спал и думал. Он хотел жить и с веселым, энергичным папой, и с ласковой, нежной мамой.
И утром спросил:
– А нельзя по очереди?
– Нельзя, – сказали ему. – Это получится – и там, и там.
– К тому же я уезжаю за границу, – добавил папа. – Поэтому ты должен выбрать.
Думай еще.
Илья опять не спал ночь. Ему и за границей пожить хотелось, и дома было неплохо. К тому же не очень-то он любит иностранные языки. Но рано или поздно надо же будет их выучить. Он терзался, ворочался и наконец сообразил, что надо предложить родителям. И предложил:
– Давайте я хотя бы месяц поживу с папой, а потом месяц с мамой. Или наоборот, сначала с мамой, а потом с папой. И будет понятно, куда я больше хочу.
– Ты хитришь, мой умненький, – ласково сказала мама. – Так и будешь скакать туда-сюда и дергать нам нервы? Нет уж, тебе придется определиться раз и навсегда.
И родители строго-настрого велели ему к следующему утру принять окончательное решение.
