Они дружно налетели и мигом разбросали и разломали всю мебель, храбро не обращая внимания на унылого владельца, который, не шелохнувшись, сидел в кресле и безнадежно взирал на происходящее.
Потом боюпы обнаружили жилище, завешанное со всех сторон простынями и одеялами, и тоже разорили эту незаконную маскировку.
Работы по наведению порядка оказалось много, Нику даже пришлось разделить отряд на две части, назначив командиром второго подразделения Мишку.
Через некоторое время Ник, успешно ликвидировав очередное укрытие, увидел, что у Мишки и его подчиненных возникли трудности: они не могли подступиться к дому, который был со всех сторон огорожен: его владелец разломал всю мебель и из ее частей соорудил если не настоящие стены, то что-то на них очень похожее. Он оставил только дыру для входа и оборонялся из этой дыры: кидал в юных бойцов помидорами, яблоками и апельсинами, громко при этом ругаясь. Начальник штаба стоял поодаль и молча наблюдал.
Ник поспешил на помощь.
– Что вы все тут столпились? – напустился он на боюпов. – Обходите со всех сторон и расшатывайте!
Боюпы рассредоточились, налетели на стены, но умелец все сделал крепко, расшатать и сломать их не удалось.
– Стоп! – сказал Ник. – Товарищ начальник штаба полковник Илья Ильич Обломский, у вас есть зажигалка или спички?
Зажигалка у полковника нашлась. Ник приказал найти побольше сухих листьев, бумаги, боюпы бросились выполнять приказание. Они нашли и листья, и бумагу во дворах соседних домах (и в самих домах, ничем не огороженных), притащили и стали обкладывать дом.
Ник поджег сразу в нескольких местах.
– Вы что это там делаете? – спросил жилец, почуявший неладное.
– Сейчас узнаете! – ответил Ник.
Пламя занялось быстро, и скоро деревянные стены были охвачены пламенем.
Кашляя, отмахиваясь от дыма, из дыры вылез человек.
– Негодяи! – кричал он. – Что вы делаете?
– Выполняем приказ! – с достоинством ответил Ник.
И тут он понял, что это – Антон.
Ему стало немного неловко.
– Здравствуйте, – сказал он. И повторил: – Мы выполняем приказ.
– Других дураков не нашлось? – спросил Антон.
– Не знаю. Нам приказали…
– Приказывают тем, кто может выполнить. Я вижу, ты делаешь успехи, мальчик.
И Антон пошел куда-то, взвалив на плечо узел, в который он успел увязать самые необходимые вещи.
Ник отвернулся.
Посмотрел на часы.
– Все, – сказал он. – Скоро отбой, пора в казармы.
Тут он спохватился: нельзя отдавать команды в присутствии старшего по званию. И спросил полковника:
– Разрешите?
Полковник махнул рукой:
– Валяйте.
Вик оказывается сволочью и признается Аньке в своей трусости
Страбынеты тем временем были заняты наведением порядка. И так как-то получалось, что Танька всегда оказывалась рядом с Виком. Возьмется он за длинную жердь, чтобы отнести ее для строительства ограды, и Танька тут же – помогает. Начнет он эту самую жердь отпиливать, потому что оказалась великовата, Танька ее держит, чтобы ему было удобнее. Приколачивает он доску и хочет взять гвоздь, а Танька уже гвоздь подает.
Вик поглядывает на Аньку и видит, что она усмехается.
Чему?
Наверно, думает Вик, она считает, что у нас с Танькой какие-то отношения. Может быть, она даже решила, что это я к Таньке примазываюсь, а, между прочим, все ровно наоборот. Как бы ей это показать?
Тут Эдька, сплетавший крышу для беседки, крикнул:
– Эй, кто-нибудь! Веток принесите мне! У ручья их навалом!
Естественно, никто не шевельнулся в указанном направлении. Пашка и Сашка, чистые страбынеты, не могли быть не такими, как все, а все не откликнулись, следовательно, и они остались на месте. Анька не собиралась идти за ветками, потому что лидероманке не пристало быть на побегушках. Петька-обидофоб расценил просьбу Эдьки как потенциальную личную обиду: он что, хуже всех, чтобы за ветками тащиться? Шустрик знал, что на подхвате работают только маленькие, а он не маленький, хотя некоторые так считают. Васька-обманофоб решил, что Эдьке ветки не нужны, он обманывает – лишь бы заставить других работать и показать, кто тут главный распорядитель. Димка, бохопос и послушнофоб, не мог послушаться в силу специфики своей болезни.
– Ну, чего вы? – крикнул Эдька.
И понял свою ошибку. И ткнул пальцем в Вика:
– Давай ты, притащи! Побольше!
– Я помогу! – тут же вызвалась Танька.
– Не надо! – сердито ответил Вик. – Чего ты вяжешься ко мне вообще?
– Я вяжусь? – возмутилась Танька.
– А то нет, что ли?
– Вяжется, точно, она вяжется! – Петька даже заплясал от радости: он соскучился по тому, чтобы кого- нибудь обидеть, а случая давно не выпадало. – Она в него влюбилась! Нашла в кого! Умора!
– Идиот! – закричала на него Танька.
– Сама идиотка!
– Да идите вы все вообще!
Танька вскинула голову и пошла прочь – в лес.
– Чего это она на всех? – удивился Васька.
– Сволочь, – сказала Анька.
– Точно! – подтвердил Петька.
– Это я тебе, – уточнила Анька. – И ему, – кивнула она в сторону Вика.
– Почему я сволочь? – запротестовал Петька. – Я не сволочь, я правду сказал! Все же видят! Они как полежали вместе в больнице, она от него не отходит!
А Вик промолчал.
Он думал, что Анька права. В который уже раз он совершает трусливый поступок. Подлый и сволочной, вот именно. Потому что даже если Танька и в самом деле к нему вяжется, она же не виновата. Так часто бывает: человек тебе нравится, ты хочешь с ним дружить и не всегда понимаешь, есть ли у него желание ответной дружбы. У Вика был подобный случай в жизни, только не с девчонкой: в их класс пришел новенький. Его родители были дипломаты, он учился во Франции, в Швейцарии, родители вернулись на полгода и собирались опять уезжать в Канаду. Вот он эти полгода и пробыл в школе Вика. Был умный парень, ироничный, хорошо разбирался в точных науках, Вик это оценил и стал с ним общаться. Причем он не навязывался, он просто заговорил с ним раз, другой. И вот как-то подсел к нему на перемене и что-то спросил, новенький поднял на него равнодушные глаза и громко, на весь класс, сказал: «Слушай, чего ты лезешь ко мне? Я тебя звал?»
Вику тогда было очень обидно. Вовсе он и не лез. На предыдущей перемене новенький сам к нему подходил. И зачем орать на весь класс? Все могут подумать, что он действительно лезет. И Вик на протяжении всего времени, пока этот паршивый сноб учился у них, не подходил больше к нему и не
