зрелище.
Лабиринт Темноты
Людофоб, как только исчез крыс, вернулся на прежнее место – позади братьев.
А им идти было все труднее: лампы стали совсем тусклыми и попадались реже, а потом и совсем исчезли.
И за очередным поворотом они оказались в полной темноте.
– Вперед, вперед, – подбодрил Людофоб.
– А где оно, это вперед? – огрызнулся Ник.
Вик легонько толкнул его локтем: он не любил, когда грубили взрослым. Но вместо бока Ника он ощутил что-то жесткое. Протянул руку и нащупал нечто пупырчатое, прохладное, скользкое, слегка влажное – похожее на кожу лягушки. Вик никогда не брал в руки лягушек и не знал, какие они на ощупь, но на то нам и даны человеческие мозги, чтобы представлять то, чего мы никогда не ощущали.
Вик отдернул руку и голосом, поневоле дрогнувшим, спросил:
– Что это с тобой?
– А чего? – спросил Ник не там, где только что была рука Вика.
Вик вздохнул с облегчением.
– Да так… Показалось.
– Ой! – вскрикнул в это время Ник.
– Что?
– Нащупал что-то! Противное!
– Скользкое с пупырышками?
– Нет. Колючее что-то! Это что, Людофоб?
– Кто знает! – тут же ответил Людофоб. – Может, просто колючая стена, а может, какой-нибудь дикобраз. Мы с вами в Лабиринте Темноты. Не бойтесь, он скоро кончится. И он не страшный, людей я тут почти не встречал.
– А что-нибудь другое? – Вик осторожно водил руками вокруг себя.
– Другого много, но только не знаю чего. Темно же.
– У тебя фонарик, – сказал Ник брату. – Посвети.
Вик достал фонарик, нажал на кнопку, но свет не появился. Батарейка разрядилась.
– Ничего, ничего, дойдем на ощупь! Главное, все время идти прямо! – не унывал Людофоб.
Что делать, они пошли прямо, постоянно натыкаясь на что-то неведомое – жесткое, пушистое, гладкое, холодное, горячее, колючее, вонючее, бугристое, каменистое, слизистое, грязистое, гадистое и просто поганое непонятно что. Да еще звуки какие-то слышались со всех сторон – свистящие, шипящие, шелестящие, шепчущие, шушукающиеся, шебуршащиеся, копошащиеся… Очень неприятно. То есть просто страшно.
А потом начались сюрпризы – кто-то вдруг пробежит рядом, что-то летающее опахнет лицо, паутина облепляет рот, нос, глаза, приходится отцеплять ее пальцами, а вот провели по ноге – то ли хвостом, то ли щупальцем…
Ник и Вик шли, выставив вперед руки. Им меньше всего хотелось касаться стен, но иначе пришлось бы натыкаться на них всем телом. Чтобы не потеряться, они прижались друг к другу плечами. Не очень удобно, зато надежно.
– А вам не страшно? – спросил Ник Людофоба.
– Не очень, – послышался сзади голос. – Я же говорю, людей здесь почти нет, они сюда заходить боятся. А на мелочи я не обращаю внимания. Один раз что-то по уху ударило, потом какая-то гадость на голову свалилась и глаза залепила, бывало, пауки за шиворот сваливались…
– Не надо рассказывать! – взмолился Ник.
– Сам просил.
– Я не просил!
У Ника зачесалось меж лопатками. Возможно, просто зачесалось, а возможно, что-то попало. Нику показалось: живое и гадкое.
– Паук! – закричал он и бросился вперед, что было глуповато: если это даже и паук, он ведь за шиворотом, какой смысл бежать от того, что на тебе?
Вик, боясь, что брат заблудится, помчался вслед за ним.
Они бежали, натыкаясь о стены, ушибаясь о них.
Людофоб тоже прибавил шагу. Топот ног убегающих братьев помогал ему ориентироваться, следовать за ними и не натыкаться на стены.
Вик догнал Ника, уцепил за рубашку, Ник взвизгнул и ударил его по руке.
– Это я! – закричал Вик.
– Предупреждать надо!
Наконец стало светлее.
Вик и Ник увидели обычные каменные стены.
Братья стали успокаиваться.
Впрочем, и до этого, когда бежали, им было уже не так страшно, хотя они и стукались, и ушибались. Вик успел мысленно сделать еще один вывод: когда бежишь, не так боишься. И еще: когда что-то осторожно и боязливо нащупываешь в темноте, оно кажется страшнее, чем если об него стукнуться или просто схватить. В будущем так и буду делать, решил он. Пока в темноте что-то ощупываешь, оно успеет сто раз показаться и жабой, и ящером, и крокодилом. А если сразу ухватишь – тут же понятно что… Что? Что все-таки крокодил? Ну и пусть крокодил. Но только крокодил, а не сразу и жаба, и ящер. Уж что-нибудь одно. Одного, но понятно чего боишься меньше, чем многого и непонятного.
Нормальные пацаны, конкретные парни
Итак, стало светлее.
Братья приободрились, а Людофоб, напротив, помрачнел.
– В чем дело? – спросил Вик.
– Тут уже люди встречаются.
– Вот и хорошо! – обрадовался Ник.
Людофоб метнул на него раздраженный взгляд, но ничего не сказал.
Первыми встреченными людьми, возникшими в полусумраке, оказались два подростка лет примерно четырнадцати. Братьям они показались тоже братьями – очень уж похожи. Прически одинаковые, глаза смотрят одинаково (сурово), у каждого в левом ухе по серьге, на запястье одинаковые татуировки (нарисованные) в виде стрел и черепа, на пальцах каждой руки по два металлических перстня – тоже с черепушками и стрелками, футболки на них были черные с какими-то скорпионами и тараканами, штаны широкие, со множеством карманов, кроссовки на толстых подошвах. Просто близнецы! Но, приглядевшись, братья заметили, что различия все-таки есть: у одного была родинка на щеке, а у второго родинки не было.
Людофоб трясся от страха.
– Не трогайте меня, пожалуйста! – попросил он.
Но подростки не собирались его трогать и вообще не заинтересовались им. Они уставились на Вика и Ника, и тот, который без родинки, спросил:
– Вы откуда?
– Оттуда, – махнул рукой Вик.
– Лечиться прибыли?
– Нет, мы так.
– Как это так? – не понимали подростки. – Так здесь никого не бывает. Или там есть где-то вход? – Они переглянулись.
– Был. Теперь закрылся, – сообщил Вик.
Подростки заметно огорчились.
– Говорил я тебе, нечего тут делать! – сказал тот, что без родинки.
– А вы не сбежать, случайно, пытались? – полюбопытствовал Людофоб.
– С какой стати? Нам и тут хорошо. Мы просто… Гуляем, – сказал тот, что с родинкой, и Вик с Ником тут
