зарегистрированы все мало-мальски значимые происшествия на натовской авиабазе в Мальмё с середины шестидесятых годов. Информация куда более секретная, чем перелет через Балтику какого-то Евсеева... К тому же – диспетчеры. Он же не на стратегическом бомбардировщике летел, в стратосфере, без «коридоров»... Пилот обязательно связывался с диспетчерами в той же Москве, а потом в Таллине и в Стокгольме.
– Значит, не было никакой катастрофы, – сказал Веретнев.
– И рейса такого тоже скорее всего не было, – согласился Спец. – Это обычная легенда. Но раз ее озвучил Кудлов, значит точно – он вместе с шефом.
– Конечно, – кивнул Веретнев. Его версия оправдывалась, но удовлетворения это не приносило.
– Вот тебе и Леонид Васильевич... Подсунул Максу бомбу, украл партийные деньги, сбежал к капиталистам, раскатывает на яхте... Кто мог ожидать такого от ответственного партийного работника? А жену бросил на произвол судьбы – как хочешь, так и выкручивайся.
Он почесал затылок.
– Хотя если есть дача в Жуковке и квартира на Кутузовском, то голодная смерть ей не грозит, выкрутится...
Вечером Веретнев, приняв сто пятьдесят «для души», сидел дома и смотрел новости.
– Вопрос о выделении России кредитов будет решаться с учетом экспертизы, которую должен провести крупнейший международный специалист по экономическим проблемам Джонсон, – бодро вещал обозреватель. – По предварительным оценкам осведомленных источников, эксперт не считает предоставление займа оправданным...
Контраст между оптимистичным тоном журналиста и смыслом произносимых им фраз задел подполковника за живое.
– Чему ж ты радуешься, чучело? Что ты знаешь? Какие у тебя «осведомленные источники»? Высасываете все из пальца и пугаете народ!
Прозвонил телефон.
– Здорово, Женя, – удивленно отозвался Веретнев. – Какую фотографию? Да нет, не брал... На фиг она мне нужна?
– Эх, елки, куда ж я ее засунул... – расстроился невидимый собеседник. – Тут ко мне человек заходил, тоже из бывших наших, про Кудлова расспрашивал. Я хотел фотку эту показать, он обрадовался, даже приплатить за нее обещал. А как раз ее-то и нет! Придется рыться теперь в негативах, их там у меня пленок сто...
– Погоди, – Веретнев направил на телевизор пульт ДУ и отключил громкость. – А зачем ему Кудлов-то понадобился?
– Не знаю, – ответили на том конце провода. – Ищет его вроде кто-то.
Слон нахмурился – сообщение ему не понравилось.
Витя Мячин с детства хотел стать директором. Неважно чего. Притягательным было само это слово – синоним достатка и благополучия. Его отец был директором райпищеторга, и в доме постоянно бывали другие директора: баз, магазинов, ресторанов. Все – веселые мужики, которые ездили на машинах, делали маленькому Витьку шикарные подарки и могли разрешить любую проблему. Маленький Мячин окончил престижную языковую спецшколу, ухитрившись так и не выучить ни английского, ни французского, благополучно избежал службы в армии и поступил в торговый институт... Но на границе девяностых начались глобальные перемены, отец как-то незаметно утратил свои возможности, а потом и вообще оказался на пенсии, последнее, что он успел сделать для сына, – передал ему «Миранду» и «Попугай».
Молодой Мячин использовал их совсем не так, как предполагал пахан: бизнес стал совсем другим, на три четверти криминализированным, и он очень хорошо освоился в новых реалиях. И стал Директором.
Если определять иерархическое положение Директора в системе координат, которыми пользуется Управление по борьбе с организованной преступностью, то он являлся руководителем одной из восьми группировок, входящих в преступное сообщество Юго-Запада столицы. В переводе на язык официальной табели о рангах его должность соответствовала начальнику какой-нибудь муниципальной службы: санэпидстанции, коммунхоза, отделения милиции и тому подобным, хотя интересы и компетенция Директора были универсальнее, а возможности – гораздо шире, чем у соответствующих должностных лиц, потому что не ограничивались рамками закона.
Зато и жизнь у него более нервная и рисковая, чем у государственных служащих, потому что увольнения и переводы в этой среде осуществлялись, как правило, с помощью огнестрельного оружия и взрывных устройств. Надо постоянно быть начеку и внимательно следить за обстановкой, чтобы своевременно обнаружить признаки опасности и успеть принять встречные меры.
Поэтому неожиданный визит Жгута очень насторожил Мячина.
– Что за дела, братан? Сначала один мой парень ни с того ни с сего у тебя умер, теперь второй мой человек у тебя пропал...
Штаб-квартира Директора располагалась в «Попугае» – здесь меньше народа и потише. Просторный кабинет отделан по современным стандартам, к нему примыкает комната отдыха с ванной и туалетом, есть запасной выход в боковой переулок. Основной вход через приемную с секретарем и охранниками, охранников двое, сейчас там переминаются с ноги на ногу и двое «быков» Жгута.
– Пойми меня правильно, я пришел не предъяву делать, просто надо во всем разобраться...
Жгут развалился в кресле, вытянул длинные ноги в дорогих ботинках на рифленой подошве, пальто он снимать не стал, но расстегнул. А вот его сопровождающие – Директор видел это на мониторе – не садились и не расстегивали длинных широких пальто, что было верным признаком: под одеждой скрываются автоматы. Просто так автоматы с собой не таскают, их берут, когда есть угроза нападения или когда надо напасть самим...
– Давай разберемся, братан...
Директор доброжелательно улыбнулся. Они со Жгутом были похожи, так как соответствовали определенному стандарту: то ли коммерсантов, похожих на бандитов, то ли бандитов, маскирующихся под коммерсантов. Оба высокие, крепкие, с длинными мощными шеями, на которых висели цепи с крестами запредельного веса, стриженые виски и затылки, но густые ежики над лбами. Похожими были холодные взгляды, жесты, перстни на пальцах, слова и манера их произносить.
– ...У нас был случай – умер пацан от передозировки. Это всегда неприятно – лишние проблемы с ментами, да и людей отпугивает... Но что поделать7 Мне жаль, что это твой пацан. Но какие ко мне претензии? Если есть что сказать – говори!
– Ладно, это дело давнее, – Жгут махнул ладонью, как будто подводя черту под эпизодом. – Но вчера в «Миранде» Красный Шарик снял девчонку, уехал с ней и пропал! Как это объяснить? Сначала один, потом второй..
Директор сразу все понял. Помидор работал не на ментов, а на Жгута. Значит, Жгут целится на его точку и на его территорию. Пропажа Помидора его встревожила. Потому что если люди Директора вывезли его в лесок и хорошенько расспросили, а тот все рассказал, то Жгута должны сразу завалить. Однозначно, без «стрелок» и разборок. Потому он и заявился с утра, потому и напряжены в приемной автоматчики...
– Братан, я не знаю никакого Шарика. В «Миранде» каждый день бывает сто пятьдесят человек, многие снимают девчонок, уезжают с ними. Что из этого? И с чего ты решил, что он пропал? Это было вчера – может, он еще спит у нее дома! А может, поехал в баню с похмелья! А может, махнул с ней на Кипр! Почему ты поднял тревогу с самого утра?
Жгут понял, что допустил промах. И понял, что опасная информация из Помидора не вышла.
– Какая тревога, братан! Просто он должен был одно дело сделать – и не явился! Поручи своим узнать – мужик уже в летах, морда красная, мы его потому Красным Шариком зовем. А если запил, загулял – я его штрафану!
– Конечно, проверим, братан, какие разговоры, – заверил Директор.
Жгут встал, они крепко пожали друг другу руки. Хозяин проводил гостя до двери, заметил, как при
