возглавить такое дело. Злой гений, стоящий в тени за их спинами, вне всяких сомнений, По Кай. Он явно наделен незаурядными способностями и замечательным присутствием духа и, кроме того, законченный лицедей. Он прибыл в Пенлей сразу после убийства судьи; похоже на то, что подготовительную работу он поручил Е Пену и Ким Сону, а сам явился из столицы, чтобы заняться основным делом. Но что это за дело? Придется отказаться от вывода, к которому пришли они с Хуном, — злоумышленники покусились на него самого и на его двух помощников не потому, что предполагали, что ему известно об их планах больше, чем то есть на самом деле. Даже столичный следователь, имея под рукой многих опытных сыщиков, не смог добраться до истины. И для преступников, конечно, не секрет, что сам он в своих собственных изысканиях сумел добраться лишь до монашеских посохов, которыми пользовались для контрабанды золота в Корею. Очевидно, небольшие слитки золота проносили в бамбуковых посохах. Надо сказать, что монахи сильно рисковали на пути в Пенлей, поскольку по всем дорогам и трактам на равных промежутках стоят заставы, где любого путника, кроме должностных лиц, досматривают. Об имеющемся золоте должно быть заявлено, и на каждом участке пути за него должна быть уплачена подорожная подать. Однако на уклонении от этой подати и от пошлины при вывозе из Пенлея много не заработаешь. Все это наводит на весьма неприятную мысль, что тайный вывоз золота — всего лишь прикрытие и что этим хитроумным ходом противник хочет отвлечь внимание судьи от какого-то куда более важного предприятия. Настолько важного, что ради него пошли на убийство одного имперского должностного лица и покусились на жизнь другого. И это предприятие должно завершиться в ближайшее время — не этим ли объясняются столь дерзкие действия преступников? Они очень торопятся! И вот, в то время как он, судья, не имел ни малейшего представления об их планах, мерзавец По Кай успел подружиться с Ма Жуном и Цзяо Даем, получив таким образом доступ к сведениям обо всем, что происходило в управе. А теперь этот неуловимый злодей руководит всем из своего тайного укрытия!
Судья Ди вздохнул. Он задался вопросом, как поступил бы на этой стадии расследования судья более опытный — взял бы он под стражу магистра Цао и Е Пена и подвергнул бы их допросу с пристрастием, и есть ли на то законные основания? Поразмыслив, судья Ди решил, что для принятия столь чрезвычайных мер недостает доказательств. Не может же он схватить человека только за то, что тот подобрал посох в тутовой роще, или потому, что он не выказал интереса к судьбе собственной дочери. А в отношении Е Пена, подумал судья, он поступил правильно. Домашний арест — весьма умеренная мера пресечения и достаточно оправданная тем, что судовладелец ввел судью в заблуждение лживыми сведениями о незаконном вывозе оружия. При этом По Кай лишился второго своего приспешника сразу после того, как потерял Ким Сона. Будем надеяться, это помешает По Каю в исполнении его замыслов, а может быть, и вынудит отложить их до лучших времен, и таким образом у суда появится хоть какое-то время для дальнейшего расследования.
События развиваются с такой быстротой, размышлял судья, что у него до сих пор не было возможности посетить начальника форта в речном устье. Или начальник должен прибыть в управу первым? Отношения между гражданскими и военными чиновниками всегда были делом довольно тонким. Если у военного чиновника равный разряд, то гражданский, как правило, имеет перед ним преимущества. По под началом у этого чиновника, скорее всего, более тысячи человек, а такие чиновники — люди спесивые. И все же очень важно было бы выяснить, что думает этот человек о тайном вывозе золота. Он должен быть знатоком корейских дел и, весьма вероятно, смог бы объяснять, зачем вывозить золото в страну, где оно облагается не меньшим налогом, чем в Китае. «Жаль, — подумал судья, — не успел я расспросить Тана о тонкостях взаимоотношений между местными чинами; бедный старик был докой по части правил; он объяснил бы…» Судья не заметил, как уснул.
Разбудили его громкие крики, донесшиеся со двора. Он вскочил, оправил одежду и с неудовольствием заметил, что проспал куда дольше, чем думал, — уже смеркалось.
Служащие, приставы и стражники сгрудились посреди двора. Над толпой возвышались фигуры Ма Жуна и Цзяо Дая.
Когда люди расступились, давая дорогу судье, он увидел четырех крестьян с бамбуковыми шестами, с которых свисало тело огромного тигра, не менее десяти шагов в длину.
— А все-таки брат Цзяо прикончил его! — закричал Ма Жун, завидев судью. — Деревенские привели нас к тигриной тропе, там, в лесу, у подножья горы. Привязали мы там приманку — ягненка, а сами залегли в подлеске с подветренной стороны. Ждали мы, ждали, а он объявился только к вечеру. Подошел к ягненку, да не бросился — почуял, знать, опасность. Залег в траве и лежит — полчаса прошло. Святое Небо, каково это было ждать! Ягненок блеет во весь голос, а брат Цзяо подползает все ближе, все ближе, и стрела у него на тетиве! Вот я и думаю: «Ежели тигр сейчас прыгнет, так прямо на голову братцу Цзяо», — и поползли мы за ним следом, я и два стражника, и трезубцы при нас. Вдруг зверь как прыгнет — только в воздухе мелькнул. Тут брат Цзяо и всадил ему прямо в грудь позади правой передней. Святое Небо, стрела ушла аж на три четверти!
Цзяо Дай улыбался счастливой улыбкой. Указав на белый носок, украшавший огромную правую лапу тигра, он заметил:
— Это, должно быть, тот самый тигр, которого мы видели прошлой ночью на том берегу протоки. Похоже, я тогда немного поспешил с выводами! Хотя непонятно, как зверь сумел добраться дотуда.
— Не страшись опасности сверхъестественной, коль вокруг полно опасностей естественных! — изрек судья Ди. — Поздравляю с удачной охотой!
— Мы сейчас с него снимем шкуру, — сказал Ма Жун. — Мясо раздадим крестьянам — пусть накормят своих детишек, чтобы росли сильными. А шкура, как выделается, будет вам, судья, в знак нашего к вам почтения — постелите на кресло в библиотеке.
Судья поблагодарил его, а затем со старшиной Хуном направился к главным воротам. Взбудораженный народ валил валом, спеша видеть убитого тигра и удачливого охотника.
— Я проспал, — сказал судья Хуну. — Время близко к вечерней трапезе. Пойдем-ка в то заведение, где наши богатыри впервые столкнулись с По Каем, там поужинаем для разнообразия, а заодно послушаем, что нам скажут о По Кае. Пошли! Думаю, вечерний свежий воздух пойдет мне на пользу, а то мозги у меня заросли паутиной!
Они прогулялись по шумным улицам южного квартала и без труда нашли то питейное заведение. Едва поднялись на второй этаж, как навстречу им поспешил сам владелец, и круглое лицо его расплылось в масленой улыбке. Задержав их в общем зале ровно на столько времени, сколько требовалось, чтобы все посетители могли видеть, сколь высоких гостей он принимает, хозяин почтительно пригласил их в роскошную, специально для таких случаев предназначенную отдельную залу и предложил все, чем его скромная кухня может им угодить:
— Перепелиные яйца, фаршированные креветки, свиное жаркое, соленая рыба, копченая ветчина и заливное из рубленого цыпленка для начала, затем…
— Подайте, — укротил его судья, — две миски лапши, блюдо соленых овощей и горячего чая побольше. Это — все.
— Но, ваше превосходительство, позвольте мне по крайней мере предложить вам немного «Розовой Росы»! — воскликнул удрученный хозяин. — Только ради аппетита!
— Спасибо. На аппетит я не жалуюсь, — отвечал судья. Подождав, пока хозяин передаст скромный заказ обслуге, судья Ди продолжил: — Часто ли бывал По Кай в вашем заведении?
— Ага! — воскликнул хозяин. — Уж я-то сразу понял, что этот По Кай — закоренелый преступник! Всякий раз, как появится, я примечаю — глазами туда-сюда зыркает, а то еще и руку сунет в рукав, будто сейчас вытащит нож. А как я услышал сегодня утром, что развешаны объявления о его поимке, тут и сказал себе: «Эге, да я бы мог давным-давно сообщить об этом его превосходительству!»
— Жаль, что вы этого не сделали, — сухо заметил судья, которому сразу стало ясно, что хозяин относится к наихудшему разряду свидетелей, у которых вместо глаз — богатейшее воображение. — Пришлите сюда вашего приказчика.
Приказчик оказался человеком куда более наблюдательным.
— Должен сказать, господин, — начал он, — никогда бы я не подумал, что господин По Кай — преступник! В моей работе нужно уметь распознать среди посетителей такого, от которого жди неприятностей. А он казался образованным господином, и это независимо от того, сколько он выпил. С обслугой всегда был приветлив, но чтобы запанибрата — ни-ни. И однажды я случайно услышал, как глава
