— Что-нибудь надумали?
— Нет, все то же самое. Раз она спала со мной, чтобы отомстить отцу, значит, и с остальными спала по той же причине. О любви здесь речи быть не может.
— И несмотря ни на что, вы хотели жить с ней?
— Я выгляжу жалко, да? Мне хотелось страсти. Мне хотелось жить. Я клялся себе, что не причиню ей вреда. Хотел помочь ей забыть обо всех обидах на отца. Думал, что ей никто, кроме меня, не будет нужен. В такой подростково-розовой мечте я и пребывал до последнего.
Леди Хелен поставила свой бокал рядом с бокалом Карптона, крепко держась за ободок кончиками пальцев.
— А что же ваша жена? — спросила Хелен.
— Я ничего не рассказывал ей про Елену.
— Я не это имела в виду.
— Понимаю, — ответил Карптон, — вы хотите спросить: а как же Ровена, которая родила мне детей, стирала мое белье, готовила мне еду, убирала мой дом? А семнадцать лет ее верности мне? А мои обязанности перед ней, не говоря уж о моих обязанностях перед университетом, студентами, коллегами? А где же этика, мораль, непреходящие ценности и моя совесть? Вы это хотели спросить?
— Да.
Карптон отвернулся, глядя в никуда:
— Бывают семьи, где от человека остается только оболочка, которая механически продолжает совершать одни и те же движения.
— Интересно, что думает по этому поводу ваша жена?
— Ровена хочет уйти от меня так же сильно, как и я от нее. Только она об этом еще не догадывается.
Здесь, на темной террасе, Линли с тяжелым сердцем припомнил оценку, которую Карптон дал своей семье, и ту смесь брезгливости и пренебрежения, с которыми он относился к своей жене. Больше всего на свете Линли мечтал, чтобы Хелен не слышала рассказа Карптона о связи с Еленой Уивер и о ненормально холодном расчете, который присутствовал в этих отношениях. Узнав, почему историк решил уйти от жены и как добился девушки, которая годилась ему в дочери, Линли отыскал главную причину, по которой Хелен не хочет выходить за него замуж.
Эти поиски начались с беспокойства, которое застучало в голове в самом начале вечера в Булст-род- Гарденз. Эти поиски закончились вместе с откровениями в затхлом кабинете Карптона.
Чего мы от них требуем, спрашивал себя Линли. Чего мы ждем от них, чего просим? Только не того, что способны отдать сами. Только не того, чего хотят они сами. Мы и не задумываемся, что наши желания и запросы для них настоящее бремя и что его тяжело нести.
Линли посмотрел на огромное серое небо над головой, затянутое тяжелыми облаками. Где-то далеко мелькал огонек.
— Что ты видишь? — спросила леди Хелен.
— Наверное, падающую звезду. Закрой глаза, Хелен. Быстрей. Загадай желание.
Он сам первым подал ей пример. Хелен тихонько засмеялась:
— Ты загадал на самолет, Томми. Самолет на Хитроу.
Линли открыл глаза и признался себе, что Хелен права.
— Я не очень силен в астрономии.
— Неправда. Помнишь, как ты мне в Корнуолле показывал все созвездия. Неужели не помнишь?
— Это было бахвальство, Хелен, милая. Я пытался произвести на тебя впечатление.
— Правда? В таком случае у тебя получилось.
Линли взял ее за руку. Несмотря на холод, Хелен была без перчаток, Линли прижал ее холодные пальчики к своей щеке и поцеловал ладонь.
— Я сегодня сидел, слушал и понимал, что мог бы оказаться на его месте. Потому что все сводится к мужским желаниям, Хелен. Каждый мужчина хочет женщину. Но не как личность, не как живое, ранимое создание со своими мечтами и чаяниями. Мы хотим их — вас — как продолжение себя. А я худший из мужчин.
Рука Хелен дрогнула, но она не убрала ее. Наоборот, пальцы переплелись с его пальцами.
—Пока я слушал Карптона, Хелен, я думал о том, как хочу тебя. Я хочу, чтобы ты была моей любовницей, моей женой, матерью моих детей. Я хочу видеть тебя в моей постели. В моей машине. В моем доме. Хочу, чтобы ты была гостеприимной хозяйкой. Хочу говорить с тобой о моей работе. А если мне ни о чем не хочется говорить, хочу, чтобы ты сидела тихонько рядом. Хочу, чтобы ты ждала меня дома, пока я расследую дело. Хочу, чтобы ты открыла мне свое сердце. Чтобы ты стала моей. И постоянно слышу одни и те же ключевые слова: я, мне, мое, меня.
Линли посмотрел на расплывчатые очертания английских дубов сразу за Вэкс, которые почти сливались в одно пятно на фоне темно-серого неба. Повернувшись к Хелен, он увидел, как серьезно она смотрит на него. Глаза ее были темными и добрыми.
— В этом нет ничего грешного, Томми.
— Ты права. В этом есть только «я». Чего хочу я. Когда хочу я. А ты должна мне помогать, потому что ты женщина. Разве не так я рассуждал? И ничем не отличался ни от мужа твоей сестры, ни от Карптона.
— Неправда. Ты не такой, как они. Они — это одно, а ты — это совсем другое.
— Я хотел тебя, Хелен. И самое гадкое, что я хочу тебя сейчас так же сильно, как и раньше. Я сидел, слушал Карптона и все пытался ответить на тысячу вопросов, что же происходит не так между мужчиной и женщиной, и на все у меня был один и тот же проклятый неизменный ответ. Я люблю тебя. Я хочу тебя.
— Если бы ты переспал со мной, ты бы успокоился? Ты бы отпустил меня?
В ответ Линли колко и горько засмеялся отвернувшись:
— Если бы все сводилось к тому, чтобы уложить тебя в постель. Но ты же знаешь, что это не так. Я…
— Скажи, ты отпустил бы меня? Отпустил бы, Томми?
Линли услышал в голосе Хелен настойчивость, требовательность, мольбу о понимании, которого между ними не было никогда. Он прочел это на лице Хелен и увидел на лбу тонкую морщинку беспокойства: если он сейчас все поймет, то сбудется любая его мечта.
Линли взглянул на ее руку. Такая хрупкая — можно прощупать все косточки. Такая гладкая — прикосновение ее едва ощутимо.
— Что мне сказать тебе? — спросил он наконец. — Мне кажется, что все мое будущее ты поставила на карту.
— Прости, я не хотела.
— Ты уже сделала это.
— Да, наверное, ты прав.
Линли отпустил ее руку и подошел к низкой балюстраде террасы. Внизу в темноте сверкала река, черно-зеленая, похожая на чернила, мерно текущая к Узу[30]. Движение воды было медленным и безостановочным, как время.
— Я хочу того же, что и любой другой мужчина Я хочу иметь дом, жену. Я хочу детей, хочу сына. Хочу в старости понять, что прожил жизнь не напрасно, а для этого мне нужно что-то оставить после себя. Сегодня я всего лишь убедился, какое бремя тем самым я взваливаю на женщину, Хелен. И я знаю, как ни разделяй обязанности, как ни объединяй усилия в семье, самое тяжелое все равно выпадает на долю женщины. Теперь я это знаю. И все равно не буду лгать тебе. Мне по-прежнему всего этого хочется.
— Ты можешь иметь с кем-нибудь другим.
— Я хочу именно с тобой.
— Хочешь со мной, но справишься и без меня.
— Справлюсь?
Линли внимательно посмотрел на ее лицо, но в темноте увидел только бледное расплывчатое пятнышко под деревом, которое отбрасывало черную тень на скамейку. Линли удивил ответ Хелен, он вспомнил о ее
