– Они? Кто эти «они»? О чем ты.говоришь? – Мне стало страшно, как и в тот вечер, когда я впервые его увидела.
Крис взял пузырек и вату, чем-то смазал швы. Пес посмотрел на него печальными, затуманенными глазами, его обвислые уши словно прилипли к изуродованному черепу. Двумя пальцами Крис осторожно оттянул кожу бигля. Когда же он убрал пальцы, кожа не разгладилась.
– Обезвожен, – сказал Крис. – Нужно внутривенное.
– У нас нет…
– Знаю. Присмотри за ним. Не дай ему встать. – Он ушел на кухню. Включил воду. Пес на столе закрыл глаза. Дыхание замедлилось. Лапы начали подергиваться. Глазные яблоки под веками задвигались взад- вперед.
– Крис! – крикнула я. – Скорей!
Тост стоял рядом, тычась мне в руку. Джем удалился в угол, где что-то жевал.
– Крис! – И тут он вошел с миской воды. – Он умирает. Мне кажется, он умирает.
Крис поставил воду и наклонился над псом. Понаблюдал, положив ему на бок ладонь.
– Он спит, – сказал он.
– А лапы? А его глаза?
– Он видит сон, Ливи. Животные, между прочим, видят сны, как мы. – Он окунул пальцы в воду, поднес их к носу бигля. Нос шевельнулся. Пес приоткрыл глаза. Слизнул капли с пальцев Криса. Язык у него был почти белым.
– Да, – сказал Крис. – Именно так. Медленно. Понемножку.
Он поил бигля, казалось, целую вечность. Закончив, осторожно перенес его на пол, на устроенную из одеял лежанку. Тост, приковыляв, обнюхал край лежанки. Джем оставался на своем месте, жуя найденный где-то кусок сыромятной кожи.
Когда я спросила Криса, где он был и что случилось, с другого конца баржи донесся мужской голос.
– Крис? Где ты? Я только сейчас получил сообщение. Извини.
– Сюда, Макс, – позвал Крис.
К нам присоединился не очень молодой мужчина. Лысый, один глаз прикрыт повязкой. Одет он был безупречно: темно-синий костюм, белая рубашка, галстук в крапинку. Он нес черный чемоданчик, какие обычно носят врачи. Посмотрел на меня, потом на Криса. Он явно сомневался.
–При ней можно, – сказал Крис. – Это Ливи. Мужчина кивнул мне и, тут же забыв о моем существовании, обратился к Крису:
– Что вам удалось?
– Я забрал вот этого, – ответил Крис. – Роберт взял двух других. Его мать – четвертого. Самый тяжелый этот.
– Что еще?
– Десять хорьков. Восемь кроликов.
– Где?
– У Сары и у Майка.
– А этот? – Он присел, чтобы разглядеть пса. – Ничего. Я вижу. – Он открыл чемоданчик. – Уведите остальных, – попросил он, кивнув на Тоста и Джема.
–Вы же не собираетесь усыплять его, Макс? Я могу его выходить. Только дайте мне все, что нужно. Я о нем позабочусь.
Макс поднял глаза.
– Уведи собак, Крис.
Я сняла с гвоздей поводки.
– Идем, – позвала я Криса.
Ушли мы не дальше пешеходной дорожки и стали наблюдать, как собаки носятся по ней до моста. Обнюхивают стену, часто останавливаются, чтобы пометить. Подбегают к воде и лают на уток. Громко хлопая ушами, Джем отряхнулся, словно после купания. Тост сделал то же самое, потерял равновесие, тяжело плюхнулся на культю, снова вскочил. Крис свистнул, и они помчались к нам.
Вышел Макс.
– Ну что? – спросил Крис.
– Даю ему сорок восемь часов. – Макс захлопнул чемоданчик. – Я оставил вам таблетки. Кормить вареным рисом и молотой ягнятиной. По полмиски. Посмотрим, как будет.
– Спасибо, – сказал Крис. – Я назову его Винз.
– Я бы назвал его необыкновенным везунчиком.
Макс потрепал Тоста по голове, когда тот подбежал к нам, а Джема ласково потянул за уши. – Этот готов для переселения, – сказал он Крису. – В Холланд-парке есть одна семья.
– Не знаю. Посмотрим.
