– Расскажи мне, как было дело, – попросил Линли.
Джимми глубоко затянулся, держа сигарету большим и указательным пальцами:
– Папочка возомнил себя джетльменом. Думал,' что ему все с рук сойдет.
– Ты поехал за ним в Кент?
– Я везде за ним ездил. Когда хотел.
– На мотоциклете? И в тот вечер?
– Я знал, где он живет. Я бывал там раньше.
– Что же случилось в тот вечер, Джимми?
Он поехал в Малый Спрингбурн, потому что его отец солгал ему, и он хотел поймать его на этой лжи и бросить ее в лицо этому подлому ублюдку. Он сказал, что путешествие переносится, так как надо уладить одно срочное дело, связанное с крикетом и не терпящее отлагательств… Джимми не помнил, что он там говорил, да и не вслушивался, потому что ни на минуту не поверил этой лжи.
– Дело было в ней, – сказал он. – Она была в Кенте, позвонила и сказала, что хочет трахнуться с ним так, как никогда раньше, чтобы ему было о чем вспоминать, когда он будет со мной в Греции. Ну, он и сделал стойку. Так всегда у него получалось. Стоило ей свиснуть, и он бежал к ней на запах. Как пес. Он не пошел в коттедж, сказал Джимми, потому что хотел застать их врасплох. Не хотел, чтобы они услышали мотоциклет. Поэтому он выбрал кружной путь, через деревню. Там он поставил мотоциклет за пабом, спрятав его в кустах на краю общинного луга. И пошел по тропинке.
– Откуда ты знал о тропинке? – спросил Линли. Они же бывали там детьми. Когда их отец здесь поселился, чтобы играть за Кент. Они ездили туда на выходные. Они с Шэр все там облазили, и оба знали про эту тропу. Да и все про нее знали.
– Ну и в тот вечер? – спросил Линли. – У коттеджа?
Он перепрыгнул через стену рядом с коттеджем, объяснил Джимми, через ту, что отделяет коттедж от загона фермы, которая примыкает к нему с восточной стороны. Он шел вдоль стены, пока не подошел к коттеджу. Там он перелез через забор и перепрыгнул через живую изгородь и оказался за садом,
– В какое время это было?
Он не знал. Но думал, что в пабе в Малом Спрингбурне тогда уже объявили о закрытии, потому что машин на стоянке у паба не было, когда он туда приехал. Он стоял в глубине сада и думал о них.
– О ком? – спросил Линли.
О ней, ответил он, о блондинке. И о своем отце. И думал, пускай порезвятся, потому что, стоя там, н уже решил, что эта случка станет для них последней.
Он знал, где лежит запасной ключ – в сарайчикее под горшком-уткой. Он взял его. Отпер кухонную дверь, поджег кресло, бегом вернулся к мотоциклету и поехал домой.
– Я решил, что оба они умрут. – Он раздавил свою сигарету в пепельнице и сплюнул кусочек табака на стол. – А с этой коровой я разделаюсь потом. Вот увидите.
– Откуда ты знал, что твой отец там? Ты проследил за ним, когда он выехал из Кенсингтона?
– А зачем? Я и без того его нашел.
– Ты видел его машину? Перед коттеджем? На дорожке?
Джимми недоверчиво посмотрел на него. Автомобилем, сказал он, отец дорожил даже больше, чем своим неуемным членом. Он бы ни за что не оставил его на улице, особенно, если существует гараж. Мальчик снова достал пачку и выудил еще одну искореженную сигарету. Ее он зажег без особых усилий. Он увидел своего отца в кухонном окне, пояснил Джимми, прежде чем тот выключил свет и пошел наверх, к ней.
– Расскажи мне о самом поджоге, – попросил Линли.
– А что с поджогом? – спросил Джимми.
– Расскажи, как ты его устроил.
С помощью сигареты, ответил он. Зажег ее, сунул в это чертово кресло, вышел через кухню и поехал домой.
– Пожалуйста, расскажи шаг за шагом, как ты это сделал, – попросил Линли. – Ты курил в этот момент?
Нет, конечно, он в этот момент не курил. За кого принимают его легавые? За слабоумного?
– Это была такая же сигарета? «Джей-Пи-Эс»?
Да, правильно, «Джей-Пи-Эс».
– И ты ее зажег? – продолжал Линли. – Покажи мне, пожалуйста.
Джимми немного отодвинулся от стола и резко спросил:
– Что показать?
– Как ты зажег сигарету.
– Зачем? Никогда не закуривали что ли?
– Мне бы хотелось посмотреть, как это делаешь ты.
– И как, по-вашему, я ее зажег?
