– Что?
– Папа сказал, что ему нужно кое-что проверить.
– В тот день?
– Да.
– А путешествие?
– А что путешествие?
Линли спросил мальчика, что они решили в отношении их плана путешествия на яхте. Путешествие перенесли? Совсем отменили?
Джимми как будто задумался над вопросом. Наконец он выговорил: отец сказал, что поездку придется отложить на несколько дней. Он позвонит ему утром, сказал он, и тогда они составят новый план.
– А когда он не позвонил утром, что ты подумал? – спросил Линли.
– Ничего не подумал. Это же папа, не понимаете? Он много чего обещал и не делал. Мне было все равно. Я вообще не хотел ехать.
– А что насчет Кента? – спросил Линли.
Мальчик резко потянул за нитку распустившегося края футболки. Нитка оборвалась. Его пальцы стали нашаривать другую.
– Ты был там в среду вечером, – сказал Линли. – Рядом с коттеджем. Мы знаем, что ты был в саду. Мне интересно, заходил ли ты в дом.
Джин Купер вскинула голову и взяла сына за руку. Ничего не говоря, он вырвал руку.
– Ты куришь «Эмбессис», как и твоя мать, или найденные в саду окурки были от сигарет другой марки?
– В чем дело? – резко сказала Джин.
–И ключ из сарая пропал, – продолжал Линли. – Если мы обыщем твою комнату или попросим тебя вывернуть карманы, мы найдем его, Джимми?
Мальчик опустил голову, и волосы занавесили лицо.
– Ты поехал в Кент вслед за отцом? Он сказал тебе, что поедет туда? По твоим словам, он хотел кое-что проверить. Он сказал, что это имеет отношение к Габриэлле Пэттен, или ты сам так решил?
– Прекратите! – Джин затушила сигарету и со стуком поставила пепельницу на столик. – К чему это вы клоните? Вы не имеете права приходить в мой дом и разговаривать с Джимом таким тоном. У вас нет ни малейших доказательств. Нет свидетелей. У вас нет…
– Напротив, – сказал Линли. И Джин прикусила язык. Линли подался вперед в кресле. – Тебе нужен адвокат, Джимми? Твоя мать может вызвать его, если ты хочешь.
Мальчик пожал плечами.
– Мисс Купер, – подхватила Хейверс, – вы можете позвонить адвокату. Он может вам понадобиться.
Но, видимо, угроза Джин была продиктована злостью.
– Не нужен нам никакой адвокат, – прошипела она. – Он ничего не сделал, мой Джим. Ничего. Ничего. Ему шестнадцать лет. Но он – мужчина в этой семье. Он присматривает за своим братом и сестрой. Ему дела нет до Кента. В среду вечером он был здесь. Спал в своей кровати. Я сама это видела. Он…
– Джимми, – произнес Линли, – мы сняли слепки с двух отпечатков обуви, которые совпадут с ботинками, которые ты носишь. Это же «Док Мартене»? – Подросток не ответил. – Один отпечаток нашли в глубине сада, где ты перелез через ограду соседнего с коттеджем загона.
– Это чушь, – сказала Джин.
– Есть еще один отпечаток – с тропинки, которая идет от Малого Спрингбурна. Он остался у перелаза рядом с железнодорожным полотном. – Линли сказал ему и остальное: про волокна ткани, которые, без сомнения, были вырваны из джинсов, которые сейчас на нем – вот и прореха на колене, про масло на волокнах, про масло в кустах рядом с общинным лугом в Малом Спрингбурне. Он вынуждал Джимми хоть как-то отреагировать. Отмахнуться от его слов, попытаться отрицать их, дать им материал – хотя бы ничтожный, – с которым можно было бы работать. Но Джимми не сказал ничего.
– Что ты делал в Кенте? – спросил Линли.
– Не смейте так с ним разговаривать! – вскричала Джин. – Он не был в Кенте! Никогда не был!
– Это не так, мисс Купер. И осмелюсь утверждать, вы это знаете.
–Убирайтесь из моего дома! – Она вскочила. Встала между Линли и сыном. – Убирайтесь. Оба. Вы уже высказались, задали свои вопросы. Увидели мальчика. А теперь убирайтесь. Вон!
Линли вздохнул – ему было тяжело и от того, что он знал, и от того, что собирался узнать:
– Нам придется получить эти ответы, мисс Купер. Джимми может дать нам их сейчас, может поехать с нами и ответить позже. Но в любом случае, ему придется с нами говорить. Может быть, теперь вы хотите позвонить вашему адвокату?
– Кто ваш начальник, мистер Врун? Назовите имя. Ему я и позвоню.
– Уэбберли, – ответил Линли. – Малкольм Уэбберли.
Джин, похоже, опешила от такой сговорчивости Линли. Прищурившись, она рассматривала его, вероятно, колеблясь между упорным отрицанием и звонком. «Ловушка», – говорило выражение ее лица. Если она выйдет из комнаты, чтобы позвонить, они останутся с ее сыном наедине, и она это понимала.
