– Вы виделись с папиной…
– Да. Виделись по полной программе. Два или три раза. Четыре. Не помню. Они смотрели друг на друге такими невинными глазами, разыгрывали паинек называя друг друга «мистер Флеминг» и «миссис Пэттен», а сами готовы были вцепиться друг в друга и трахаться, едва мы уйдем. – Он нервно затянула Джинни видела, как дрожит сигарета.
– Я этого не знала, – проговорила она. – В должны были сказать мне, Джим.
– Зачем? Что это изменило бы?
– Изменило?
– Да. Ты понимаешь, о чем я.
– Что же могло измениться?
– Ты могла развестись с ним. Могла бы пойти на это ради Стэна.
– Ради Стэна?
– Ему было всего четыре, когда папа ушел, так? Он бы это пережил, ведь у него оставалась бы его мама. Почему ты об этом не подумала? – Он снова стряхнул пепел в блюдце. – Ты, мама, думаешь, что все пошло прахом с самого начала. Но сейчас-то все гораздо хуже.
В душной комнате Джинни словно пробрало холодом, как будто где-то рядом открыли окно.
– Тебе лучше поговорить со мной, – сказала она сыну. – Ты бы лучше сказал мне правду.
Джимми покачал головой и затянулся.
– Мама? – На пороге комнаты стояла Шэрон.
– Подожди, – сказала Джинни. – Я разговариваю с твоим братом. Разве ты не видишь?
Девочка сделала шажок вперед. Ее глаза за стеклами очков казались лягушачьими, неестественно большими и выпученными, словно готовыми вылезти из орбит. Когда Шэрон не ушла, Джинни не сдержалась:
– Ты слышала меня, Шэр? Ты что, не только ослепла, но и оглохла? Иди пей чай.
– Я… – Она оглянулась в сторону лестницы. – Там…
– Выкладывай, Шэр, – велел ей брат.
–Полиция, – сказала она.—На крыльце. К Джимми.
Как только Линли и Хейверс вышли из «бентли», журналисты выскочили из своего импровизированного укрытия за «фордом-эскортом». И, едва убедившись, что Линли и Хейверс направляются к дому Купер- Флеминга, принялись выкрикивать вопросы. Казалось, они не ждали, что им ответят, просто хотели задать их, заявить о себе и таким образом дать почувствовать присутствие четвертой власти.
Линли не обратил на них никакого внимания и позвонил в дверь, пока Хейверс рассматривала «нову», стоявшую дальше по улице.
– Здесь наши люди, – негромко сказала она, – сидят, похоже, для устрашения.
Линли и сам их увидел.
– Не сомневаюсь, что кое-кому нервы они попортили, – заметил он.
Дверь распахнулась, и они увидели девочку – очки с толстыми стеклами, в уголках рта остались крошки, подбородок в прыщах. Линли показал свое удостоверение и сказал, что хотел бы поговорить с Джимми Флемингом.
– Купером, вы хотели сказать, – поправила девочка. – С Джимми? Вам нужен Джимми? – и, не дожидаясь ответа, она оставила их на крыльце и затопала по лестнице на второй этаж.
Полицейские прошли в дом, в гостиную, где на экране телевизора огромная белая акула тыкалась мордой в прутья клетки, в которой плавал несчастный аквалангист, жестикулируя и фотографируя морскую обитательницу. Звук был убран и казалось, что никто телевизор не смотрит. Они молча смотрели на экран, и в этот момент голос маленького мальчика произнес:
– Эта рыба, как в «Челюстях». Я один раз смотрел по видео у моего друга.
Мальчик говорил из кухни, он выдвинул стул на уровень дверного проема и, закрутив ноги вокруг ножек стула, пил чай с каким-то печеньем.
– Вы детектив? – спросил он.
– Да, – сказал Линли. – А ты Стэн?
Глаза мальчика расширились, словно Линли продемонстрировал сверхъестественные способности.
– Откуда вы знаете?
– Я видел твою фотографию. В комнате твоего отца.
– В доме миссис Уайтлоу? О, я много раз там был. Она давала мне заводить часы. Кроме тех, что в маленькой гостиной. Их не заводят. Вы об этом знали? Она сказала, что ее дедушка остановил их в ночь, когда умерла королева Виктория, и никогда больше не заводил.
– Тебе нравятся часы?
– Не особо. Но у нее в доме столько всяких штучек. Везде-везде. Когда я к ней прихожу, она разрешает…
– Хватит, Стэн. – На лестнице стояла женщина. Хейверс сказала:
