– Я не имею в виду двух мужчин. Я говорю о мужчине и ком-то, кто кажется беспомощным. Может, мальчик-подросток или, скорее, женщина. Не исключен даже человек в инвалидной коляске. Сообщник преступления. Вроде Айана Брейди и Миры Хиндли. – Кэрол перебрала бумаги, сложила их ровной стопкой. Тони так ничего и не сказал. Помолчав, она добавила, глядя в его бесстрастное лицо: – Я знаю, вы, вероятно, уже размышляли об этом, я просто подумала, стоит ли нам держать это в голове.
– Простите, я не хотел, чтобы вам показалось, будто я вас игнорирую, – поспешил объяснить он. – Я обдумывал эту мысль, взвешивал ее так и сяк. Первое, о чем я подумал: работал он один или нет, решил, что помощников у него не было. Случаи наподобие дела об убийствах на торфяниках, где двое на пару совершали преступления, невероятно редки. И еще: трудно поверить, чтобы фантазии двух человек так точно совпадали. Но интересно, что вы об этом подумали. Вы правы в одном. Если он работает с женщиной, это объясняет, как он приближается к своим жертвам, не вызывая сопротивления. – Тони нахмурился.
Кэрол сидела, не двигаясь. В конце концов Тони повернулся к ней и сказал:
– Я буду держаться версии «солиста». Ваша идея интересна, но я не вижу улик, которые доказывали бы мне необходимость смены сценария.
– Хорошо, возражения приняты, – спокойно сказала Кэрол. – Перейдем ко второму пункту: вы учли возможность трансвестита? Как вы только что сказали, женщина может подойти к ним, не вызвав одозрений. А что, если эта женщина – переодетый мужчина? Не будет ли результат таким же?
На мгновение Тони встрепенулся.
– Может, вам следует подать прошение о переводе в спецподразделение, когда оно будет сформировано? – Тони уклонился от ответа.
– Лесть никуда вас не приведет, – усмехнулась Кэрол.
– Я серьезно. Мне кажется, у вас есть то, что необходимо для такой работы. Понимаете, я не непогрешим. Я действительно не подумал о трансвестите. Но почему я упустил эту возможность? – размышлял он вслух. – Должна быть какая-то подсознательная причина, по которой я отверг эту версию прежде, чем она появилась в моем сознании… – Кэрол открыла было рот, но он сказал: – Нет, пожалуйста, подождите минутку, дайте мне разобраться. – И его пальцы снова вцепились в волосы, ероша темные пряди.
Кэрол смирилась, сказав себе, что Тони так же высокомерен, как и все остальные, не допускает и мысли, что мог что-то упустить. Хватит тешить себя надеждой, что он отличается от остальных, сурово приказала она себе.
– Верно, – произнес Тони довольным тоном. – Мы ведь имеем дело с сексуальным садистом, согласны?
– Согласна.
– Садомазохизм практически неотделим от сексуального фетишизма. Но трансвестизм – вещь диаметрально противоположная. Трансвестит хоче взять на себя более слабую роль, которую, по его предположению, женщины играют в обществе. Что поддерживает трансвестизм? Вера, что женщины имеют силу слабости, силу их пола. Ничто не отстоит дальше от грубого взаимодействия боли и власти которой жаждут садомазохисты. Но это вовсе не входит составной частью в фантазии трансвеститов. Чтобы убедить жертвы, что они – женщины, а не переодетые мужчины, убийце пришлось бы носить одежду другого пола с полной безупречностью. Но – в моем опыте клинической психологии я с таким никогда не встречался – ему бы также пришлось быть сексуальным садистом. А это несовместимые вещи, – объяснил Тони. – То же относится и к транссексуалам. Вероятно, даже в большей степени, потому что, прежде чем лечь на операцию, они должны пройти консультацию у психолога.
– Значит, вы это отбрасываете? – удрученно спросила Кэрол.
– Я никогда ничего не отбрасываю. Это значило бы свалять дурака в серьезной игре. Я только считаю, что вряд ли стоит включать это в профиль, потому что само упоминание об этом может подтолкнуть людей в неверном направлении. Но обязательно держите это в голове. У вас правильный ход мыслей. – Неожиданно Тони улыбнулся, и Кэрол тут же забыла о покровительственных нотках, прозвучавших в его голосе. – Как я уже сказал, Кэрол, вместе мы сможем расколоть дело.
– И вы совершенно уверены, что это не женщина? – спросила она.
– Психология – одна сплошная ошибка. Учитывая очевидные факты, этот убийца одержим навязчивой идеей, что скорее характерно для мужщины. Скольких женщин вы знаете, которые слонялись бы в анораках под дождем по станционным платформам и записывали номера поездов?
– А что насчет того синдрома, – как он там называется, – когда человек одержим кем-то до такой степени, что вся его жизнь становится несчастьем? Мне кажется, в основном этим страдают женщины?
– Синдром Клерамбо, – ответил Тони. – Да, в основном им страдают женщины. Но они просто сосредоточиваются на одном человеке, и единственный, кто в результате гибнет, это сама страдалица, которая иногда даже совершает самоубийство. Дело в том, что женские одержимость и мании отличаются от мужских. Мужская одержимость поддается сознательному контролю; мужчины сознательно собирают марки и составляют их каталог, они коллекционируют трусики – по паре от каждой женщины, с которой переспали. Им нужны трофеи. Женская одержимость – это подчинение; это разрушительная, болезненная одержимость, которая поглощает их и, пожалуй, властвует над ними. Женщина, страдающая синдромом Клерамбо, вышедшая замуж за объект своих желаний, скорее всего окажется идеальной женой для мужчины-шовиниста. Этот образец не подходит для нашего убийцы.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала Кэрол, которой не хотелось отказываться от единственной свежей идеи, которую она внесла в составление характеристики.
– Добавьте к этому очевидную физическую силу нашей особи, – продолжал Тони, видя ее внутреннее сопротивление. – Вы в хорошей форме. Вы вероятно, очень сильны для вашего роста. Я всего на пару дюймов выше вас. Но как далеко, по вашему мнению, вы смогли бы отнести меня? Сколько времени ушло бы у вас на то, чтобы вынуть мое тело из багажника машины и перебросить через стену? Вы можете перекинуть меня через плечо и пронести по Карлтон-парку до кустарников? А теперь вспомните – все жертвы были выше и тяжелее меня.
Кэрол грустно улыбнулась.
– Ладно, вы победили. Мне в голову пришла еще одна вещь.
– Давайте.
