Нет, не вытекающую. Вытекла она вчера утром. А теперь она разлагалась и издавала зловоние.
— Э-эх… — грустно протянул я.
Осторожно толкнул дверь стволом револьвера.
Узкий коридор весь был залит кровью: и деревянный пол, и стены, даже потолок. Я нагнулся, дотронулся, растер между пальцами: сухая, побуревшая — вчерашняя. На двери слева висела табличка «WC».
Я открыл ее.
Так, это, должно быть, студент из Шотландии.
Светловолосый парнишка лет двадцати, в пижаме. Руки связаны за спиной. Ему дважды выстрелили в голову. Первый же выстрел в затылок его и убил, а когда он свалился в душевую кабину, ему всадили заряд в темя — для пущей уверенности. Использовали какое-то крупнокалиберное оружие. Киллерам наверняка пришлось пользоваться глушителем, иначе я бы предположил, что стреляли из двустволки: лицо парня почти отделилось от головы и вся маленькая ванная комната была забрызгана кровью и мозгами с осколками черепа.
Я кивнул, вернулся в каюту, убрал револьвер. Живых не осталось. Кто-то позаботился об этом.
Другая каюта.
Дверь не распахивалась, что-то мешало. Я осторожно приоткрыл: разбитое зеркало, окровавленные простыни и рыжая девушка с перерезанным горлом, растянувшаяся на полу лицом вниз.
— Шивон! Боже милостивый… — просипел я.
Ноги у меня подкосились. Я опустился на корточки и осторожно перевернул тело.
Это была не она. Парень. Худой юноша с длинными рыжими волосами. Лоб размозжен чем-то тяжелым, бейсбольной битой или молотком. Ему нанесли несколько ударов, а затем перерезали горло.
Вот он, Барри.
Я встал.
— Бедный засранец, занимался бы ты своими фотографиями и своей девчонкой… — подумал я вслух.
Обыскал каюту. Слава богу, трупов больше не обнаружил, но и никаких следов, по которым можно было бы вычислить убийц, тоже. Я перешагнул через тело Барри, отвернулся от мертвого шотландца и быстро осмотрел центральную каюту. Наконец открыл заднюю дверь и проверил трюм и машинное отделение.
Ее здесь не было. Ни следа Шивон.
Ни намека.
Я поднялся по лестнице и закрыл дверь. Открыл окно и присел за столик.
В задачу Барри входило завоевать ее доверие и выманить из центра города. Но он не похититель. Сомневаюсь, что она вообще была тут. Он заморочил ей голову, втерся в доверие, увел подальше от яркого света, от копов и ребят Бриджит. Заманил на какую-нибудь улочку, где настоящие похитители схватили ее и втолкнули в фургон.
Они отпустили Барри домой с полученными деньгами, а затем явились по его душу, удостовериться, что он действительно будет молчать.
Да, так все и было…
Задумавшись, я чуть было не глотнул давно остывший кофе, однако тут же почувствовал на языке привкус крови.
Чтобы не осталось ни малейших сомнений, я, преодолев отвращение, спустился обратно, чтобы провести последний и полный осмотр, но не нашел никаких дополнительных люков, тайных отсеков и укромных мест с похищенными детьми.
Шивон здесь нет. И никогда не было. Это не входило в их планы.
Два тела, реки крови, кучи мух.
Полный тупик. Я серьезно влип.
Я вылез на палубу и глубоко вздохнул.
— Великолепно! — не без сарказма констатировал я, и тут, к моей вящей «радости», увидел, что по набережной Лагана не спеша, расслабленно идут четверо пилеров.
Они оживленно болтали и ни на что не обращали внимания. Свяжешься с этими сволочами — и времени тогда вообще ни на что не останется. Этот недоумок вызвал их, несмотря на мой запрет.
— Черт бы вас побрал! — прошипел я и скрылся внутри катера.
Можно ли смыться с этой посудины так, чтобы меня не заметили? Пилеры подошли к лодке Дональда. Пес начал лаять. Дональд указывал на «Рыжую копну».
Проклятье!
Нет, отсюда не выбраться. Разве что прыгнуть в воду и попробовать оторваться вплавь, но тогда они точно решат, что я замешан в эти делишки, и мне несдобровать.
Я медленно вернулся на палубу и приветливо помахал копам, чтобы они поскорее подошли и по возможности быстро удалились.
Четверо полицейских, одна из них женщина. Главный — с большими седеющими усами, в точности как у мексиканского революционера Сапаты. Все в рубашках с длинными рукавами, на женщине рубашка расстегнута, виднеется бронежилет. С большого расстояния она выглядит даже красавицей. Гордо задранный носик, ладная фигурка и светлые волосы, почти скрытые под форменной шляпой.
— Кто вы такой? — крикнул мне командир, как будто я был футбольным фанатом, который беснуется на трибуне.
Я подхватил незабудку, выброшенную волной на палубу, понюхал.
— Убирайтесь прочь с лодки! — закричал он.
Я не ответил. Я вообще плохо переношу выкрики, особенно если это коп орет. Пусть ублюдок подойдет поближе и говорит как цивилизованный человек.
— Эй, ты меня слышишь, приятель?! — надсаживался Сапата, перейдя на «ты».
Я надеялся, что он заметил мою ироническую улыбку. Да, тут жестоко убили двоих людей, ситуация довольно-таки серьезная, но даже при таком раскладе нет места грубости и варварству.
В мое время полиция носила звучное наименование — Королевская Ольстерская — и состояла в основном из белых мужчин-протестантов. После доклада Паттена название сменили сначала на Североирландскую полицейскую службу (это вызвало насмешки — сокращение NIPS схоже со словцом «nips», презрительной кличкой японцев), а затем на Полицию Северной Ирландии. Подозреваю, теперь там меньше белых, меньше мужчин, меньше протестантов, зато они имеют больше обязанностей перед обществом.
Но от старых привычек избавиться не так-то просто.
Я сидел на палубе, свесив ноги. Будь у меня сигарета, я бы закурил.
Командир решил сделать вид, что меня не существует. Только так он и мог сохранить лицо, когда я отказался подчиниться его приказу. Я решил, что это маленькая победа общественности. Чертовы копы. Я прислонился к рубке.
Моргнул. Что-то я упускаю…
Воздух словно загустел, в нем разлилось странное напряжение. Казалось, атмосфера налилась ожиданием насилия и страха.
В течение последних десяти лет меня постоянно преследовали. Поэтому я обрел сверхбдительность, способность совладать со всяким, кто попадется мне на глаза, отделить пустую болтовню от настоящей информации, важное от второстепенного, способность определить, представляет человек угрозу или нет. В отличие от Бриджит, у меня не было телохранителей, бронированных машин, прислуги. Это держало меня в вечном напряжении, превратило в подозрительного параноика. Но я и жив только благодаря этому. Каждую минуту я ожидаю появления убийцы с пистолетом, замаскированным в букете цветов.
Но Бриджит все изменила, поманила новой жизнью: найди Шивон и будешь прощен. Ты чист. Ты в безопасности.
Убийцы будут отозваны. Тебе не придется всегда сидеть в глубине бара спиной к стене, считать выходы, запоминая их, и каждый год переезжать на новое место. Ты сможешь снова жить как обычный
