Утро вечера мудренее, сказал я себе.
Вернулся в каюту и прошел к прокладочному столу. Обнаружил бутылку из-под джина и шоколадку «Кэдбери», оставшуюся с прошлой ночи. Кинул кусочек в рот. Невкусно. Снова протянул руку, отыскал пару косяков, закурил один из них. Забрался в койку и улегся рядом с девицей.
Дурацкая привычка курить в постели, черт подери. Сделал пару затяжек, полминуты не мог прокашляться, после чего сунул окурок во что-то там внизу; хотелось бы верить, что в пепельницу.
Я натянул покрывало на голову и отбросил ногой резиновую грелку, холодную, как дохлый тюлень. Закутался в одеяло поплотнее. Теперь все хорошо – только шуршание утихающего дождя и кап-кап-кап с верхушки грот-мачты по крышке люка. Девица проснулась, захныкала. Я спал…
По мере того как небо над Восточным Ольстером стало расчищаться, над другим континентом, у подножия Скалистых гор, в тысячах миль в глубь Великих равнин распростерлось широкое, заглушающее все звуки снежное одеяло и укрыло рельсы железной дороги, хайвеи, все прочие тропы и тропинки, нелегкие пути душ человеческих. Оно поглотило всех полицейских, ночных сменщиков, аварийных работников, водителей без работы, легионы бедолаг, страдающих бессонницей, выглядывающих из своих окон.
И конечно же убийцу Виктории Патавасти.
Разве что проехало несколько автомобилей, донеслись голоса каких-то людей, проходивших мимо, и наступила зловещая тишина.
Денвер окутали низкие тучи, отражающие освещение улиц и зданий, которые от этого выглядели болезненно-рыжими и неоново-красными. Снег валил косой и сильный, но на какое-то время утихал под действием циклона, крутящего огромные массы воздуха внутри себя против часовой стрелки. В такие минуты относительного спокойствия глядящим из окон квартир на верхних этажах казалось, будто снег, ударяясь о землю, идет вверх, устремляясь мимо них дальше, словно к какому-то ледяному чистилищу внутри этих жутких облаков.
Внушительная череда ураганов растянулась на всем протяжении от Канады до гор Сангре-де-Кристо. Огромные воронки низкого давления оторвались от Скалистых гор и вобрали в себя влагу даже из таких далеких уголков, как залив Пьюджет-Саунд и Калифорнийский залив. Диктор ночного эфира в возбуждении комментировал метеосводку: после зимней засухи это величайший снегопад за весь год. После тысяча девятьсот двадцать четвертого года крупнейший для июня ураган. Снегопады на территории четырех штатов, шестнадцать дюймов в Аспене, штат Колорадо, сбои в подаче электроэнергии на территории штата Юта, закрыты четырнадцать аэропортов, все дороги с запада на восток. Америка, в сущности, разделена на две части. Семьи, попавшие в капканы собственных автомобилей, перевернутые грузовики, атмосферные флуктуации – Эль-Ниньо, Ла-Нинья, глобальное потепление, никакой стабильности, конец времен, второе пришествие…
Но все это вряд ли занимало убийцу Виктории.
Тебе же было по барабану, верно?
Алан Хоутон уже был убит на вершине Лукаут-Маунтин, точно?
А сейчас было три часа утра. Замечательно. Говорят, в это время суток тело наиболее расслаблено. Ураган возник буквально ниоткуда. Но это неважно. Он сотрет твои следы, как неудачный набросок. Возможно, тебе нравится темнота, низкие тучи, свежесть снега. Деревья без листьев, похожие на огородные пугала, сосны и ели, запорошенные снегом. Протоптанные в снегу дорожки, где выгуливали собак. Там и тут проглядывающие горы. Признайся, сколько времени ушло на ожидание возле дома, где жила Виктория?
Скорее всего, пройти можно было через пожарный выход рядом с гаражом – единственный не оборудованный камерой. А что, если бы какая-нибудь старушка тебя застукала?
Ты не замешкаешься. Подскочишь к ней, собьешь с ног, дашь пинка собаке, выхватишь нож, перережешь старухе горло, придавишь собаку коленом и свернешь ей шею. Это не входило в твои планы. Грязь. Месиво. Всю ночь какие-то приключения, а ты еще даже не внутри здания. К тому же была еще ночь перед этим.
Теперь назад хода нет. Алан Хоутон уже мертв. Возможно, его тело уже в карьере или на обочине 70-й автострады. Скольких же хлопот тебе все это стоило, должно быть, – тащить труп, завернутый в пластиковый мешок, в чемодане, гнать на машине сквозь снег, искать канаву, запримеченную накануне! Иначе никак…
В таком духе.
У Хоутона не было доказательств причастности Чарльза к убийству, но подозрение – как неотстирывающееся кровяное пятно. Кровотечение нужно было остановить. Через некоторое время в воздухе буквально запахло миллионами долларов. Если Чарльзу приспичит собраться куда-нибудь, Хоутону придется заткнуть рот. Теперь, когда первый шаг уже сделан, работу надо довести до конца. Ах, какое удивление изобразилось на его лице! Несомненно, он ожидал конверт, битком набитый стодолларовыми «бенджаминами»…
Пожарный выход. Ты достаешь магнит и проводишь по датчику движения. Зажигается зеленая лампочка, замок щелкает. Как два пальца об асфальт.
Дверь. Поток теплого воздуха. На лифте ты поднимаешься на тринадцатый этаж.
Кому-то не повезло.
Квартира. У тебя было вдоволь времени, чтобы сделать дубликат ключа. Вставляешь в замок, поворот. Дверную цепочку перекусываешь «лэзерменовскими» кусачками. Цепочка лязгнула. Ты прислушиваешься. Ни звука. Открываешь дверь.
Входишь в квартиру.
Ты уже не в первый раз здесь.
И не в последний.
Прикрываешь за собой дверь.
Спокойствие. Абсолютное спокойствие. Ты вынимаешь пистолет – дай бог, не пригодится. Алан был убит на горе Лукаут-Маунтин вдали от людских ушей и глаз. Должно быть, вы там уже встречались с ним прежде, поэтому он ничего не заподозрил. Но даже двадцать второй калибр наделает шума. Однако если придется пустить в ход – ничего не поделаешь. Шикарная пушка: «беретта», Италия, ручная работа, на торце ручки выгравировано золотом: «АМ от ЧМ с любовью». Улика как-никак. Хоутона им в жизни не найти, но даже если в случае с Викторией пистолет не понадобится, лучше от него избавиться.
Ты суешь руку в карман, нашариваешь водительское удостоверение Гектора Мартинеса. Роняешь его у двери.
Вынимаешь нож. Глаза привыкают к темноте.
Хоть свет и выключен, сквозь окно гостиной видно, что ураган опять разбушевался. Ты проходишь через гостиную. Открываешь дверь в спальню. В углу виднеется увлажнитель воздуха. Шуршит вентилятор. Виктория спит. Так красиво. Умиротворенно.
Блеснуло лезвие.
Виктория.
Дышит.
Ближе.
Ее матовая шея слабо освещена. Сонная артерия чуть пульсирует. Ты сжимаешь нож крепче. Скорее порез, чем колотое ранение.
Ближе. Вдруг что-то случилось. Громкий шум. Скорей всего, это мягкая игрушка, на которую наступили, пискнула и пропела пару тактов из «Beautiful dreamer».
Виктория подскочила, раскрыла рот, чтобы закричать. Но не закричала. Вместо этого она, наверное, улыбнулась и спросила смущенно:
– Амбер?
Выстрел. Единственная пуля навсегда стерла с лица земли это прекрасное создание.
Я вздрогнул. Неожиданно проснулся. Осмотрелся кругом. Дождь почти перестал, он лишь увлажнял стекло иллюминатора, стекая по нему ручейками и оставляя узоры. Лодка у пристани
