Я подумал об этом, когда мы с Джоном злобно смотрели на лилипута. Мы не обижались на него. Он не был виноват в том, что касса закрыта, а объявление сообщает: «Покупайте билеты в салуне «Континентал дивайд», что салун оказался в четверти мили от вокзала, что «Амтрэк» с опозданием вышел из Денвера и, наверстывая время, раньше положенного покинул Фрейзер, что мы услышали гудок слишком поздно и в результате поезд ушел без нас.
Следующий поезд в западном направлении будет завтра, в это же время, но остается еще поезд до Чикаго через полчаса, объяснил нам продавец билетов. Мы с Джоном решили: можно и в Чикаго, не обратив внимания на то, что обратно поезд поедет через Денвер.
Карлик тоже сошел с поезда во Фрейзере, однако в кассу не пошел. Вместо этого он направился в бар и теперь стоял на платформе немного поодаль от нас. Это меня почему-то нервировало.
Особенно если учесть, что чикагский поезд задерживался.
Через положенные полчаса его не было. И через час тоже.
Поезд не появился даже к полуночи.
Если позвонить по бесплатному телефону компании «Амтрэк», голос с того света скажет, что поезд только что прибыл во Фрейзер. И будет настаивать на этом в течение нескольких часов.
Птицы. Воздух. Луна настолько яркая, что видны клубы пара. Холод. Снег в горах окружает недостроенный лыжный курорт. Стальные рельсы девятнадцатого века уходят прямо в горы.
Джон постепенно настраивается на философский лад:
– Ожидание полезно. Замечаешь всякие вещи. Время замедляется, распадается на составные части. Так часто наше сознание работает с заданной скоростью, как автомат. Ты весь день, всю неделю живешь на автопилоте, твое пребывание в этом мире…
Философия из инструкции по обслуживанию мотоциклов, подумал я, но не стал спорить. Было очень холодно. Никому бы и в голову не пришло, что на дворе лето. Гораздо холоднее, чем в тех горах, в окрестностях Боулдера.
Я бросил взгляд вдоль платформы. Лилипут курил. У нас курева не было, и я решил стрельнуть у него сигарету, чтобы хоть как-то согреться.
– Ты только посмотри на эти звезды, – произнес Джон.
Он уже начал меня доставать, и я нарочно не стал смотреть вверх.
– Мне надо было заняться астрономией. Поступить в Оксфорд или Кембридж. Но у меня не было высших баллов. А у тебя были, Алекс, ты должен был поступить. Я понимаю, тебе пришлось быть рядом с матерью…
Он не заметил моего взгляда.
– Жуткое дело с твоей матушкой. Я же был с ней рядом тогда, ты знаешь. Видишь ли, я поддержал решение твоих родителей, – продолжал Джон.
Неприятная тема, а особенно сейчас, когда Джон, будь он неладен, только что грохнул человека, в меня попали из пушки, копы были у нас на хвосте, а я после всей этой нервотрепки, которой все еще не видно конца, даже не ширнулся.
– Какое решение? – спросил я ледяным тоном.
– Ну, ты знаешь, не соглашаться на химиотерапию, – ответил Джон чуть ли не с радостью в голосе. Я с трудом удержался, чтобы не врезать этому ублюдку.
– Ты приблизил ее смерть, – выдавил я сквозь зубы.
– Не факт, Алекс. Гомеопатия могла дать положительный результат, эти альтернативные средства – вовсе не чепуха, хотя ты так считаешь. И ты слишком суров со своим отцом, Алекс. Это решение было ведь и решением твоей матери.
Джон даже не подозревал, насколько он близок к тому, чтобы получить в торец. Меня колотило от злости. Ведь знает же, что эту тему я не обсуждаю! Еще я избегаю говорить о своем увольнении из полиции, но разговоры о матери – просто табу. Он что, хочет вынудить меня на драку, чтобы забыть обо всем, что произошло? Или он просто осел? Кровь во мне кипела. В последнем приключении виноват-то уж точно только он! Я стиснул зубы и пошел к карлику.
Этот парень, в сущности, карликом не был. Окажись он женщиной, про нее можно было бы сказать «невысокого росточка». Он был около пяти футов роста, борода, кожаная куртка, джинсы, кепка «Денвер наггетс». На вид я дал бы ему лет сорок.
– Простите, у вас сигареты не найдется? – спросил я.
– Конечно, – отозвался он и протянул мне пачку «Мальборо лайтс». Я взял одну и прикурил от его сигареты.
– Вообще-то я не курю, согреться хочу, – объяснил я.
– Ну, мы на высоте девять тысяч футов, холодно, конечно.
– Поезд опаздывает, – заметил я, с удовольствием затягиваясь.
– Да, опаздывает «Калифорнийский зефир». Он всегда опаздывает. Делает примерно сорок миль в час и останавливается каждый раз, как только машинист захочет кого-нибудь высадить.
– Правда?
– Ага. Вы знаете, что на греческом «зефир» означает «сильный ветер»? Названия поездов для «Амтрэка» придумывал какой-то юморист.
– Вы весельчак! – усмехнулся я.
– Дэвид Рэдхорс, – представился он и протянул мне руку.
Я пожал ее. Его имя прозвучало странно и при этом знакомо. Хотя, возможно, Рэдхорсов здесь – как Лоусонов у нас в Ирландии. Миллионы.
– Алекс… э-э… Уилсон, Александр Уилсон, – назвался я в ответ. – Вы тоже никуда не торопитесь? Я заметил, вы сели в Денвере, а сошли сразу за нами здесь, во Фрейзере.
– Тут у меня родственники, навещал их. Езжу на поезде на халяву, – сказал он. – А вас как занесло во Фрейзер?
– Да так просто, путешествуем.
– Мне показалось, у вас акцент. Вы из Австралии?
– Да-да, мы австралийцы, – тут же согласился я и, испугавшись, как бы Джон не сморозил чего-нибудь не к месту, подозвал его к нам.
– Джон, иди сюда! Дэвид интересуется, откуда мы, и я рассказал, что мы – пара придурков из Австралии, путешествуем по свету.
– Да, мы из Сиднея, Сидней, Австралия, сейчас направляемся в Чикаго, – подыграл Джон, кивая мне. Говор Северного Белфаста настолько далек от всем известного акцента южной части Ирландии, что нас
– Хм, Чикаго, а здесь-то вы как оказались?
Я посмотрел на него. Что-то в нем настораживало. Что-то не то. Почему его имя кажется мне знакомым?
– Мы сели не на тот поезд в Денвере, – нашелся я. – Собирались в Чикаго, но сели не на тот поезд. Перепутали восток и запад. Теперь едем в Чикаго, затем в Нью-Йорк, потом в Европу.
– Перепутали поезд? Я не удивляюсь, в Денвере вам никто ничего не скажет. Хорошо еще, вы заметили, что едете на запад. Дело житейское. Я бы хотел посмотреть мир, но боюсь летать, всегда боялся, в самолет меня не затащишь, – сказал Рэдхорс.
– По статистике, самый безопасный способ передвижения, надежнее поезда, не говоря уж о машине.
– Мне так не кажется. Если случается автомобильная авария или поезд сходит с рельсов, вы еще можете выжить, а при катастрофе в воздухе погибают все.
Джон что-то ответил на это, мне же было трудно сосредоточиться. Мне надо было уколоться. Рэдхорс меня нервировал. Он что-то сказал Джону. Они оба посмотрели на меня.
– Алекс, Дэвид спросил, какими видами спорта занимаются в Австралии, – сказал Джон, слегка толкая меня в бок локтем.
– О, да полно всего. Австралийский футбол, крикет, регби, все в таком духе, в Америке занимаются другими видами спорта.
– Ни за что не догадаетесь, какой у меня любимый вид спорта. – Рэдхорс широко улыбнулся.
