древесины, все тщательно просчитывают и сажают больше деревьев, чем вырубают; разъяснить, что конгресс буквально задыхается под давлением природоохранных обществ и что голосов за «разумное использование», за целесообразное употребление наших природных ресурсов, как это ни печально, не хватает.
Все то время, пока он говорил, я размышлял о Малхолландах. Чарльз – веселый, приятный; Роберт – холодный, но располагающий; миссис Малхолланд, жена Чарльза, прекрасная противоположность Виктории. Дьявольская троица? Хммм. А может, я сбился со следа? Не там ищу?
На часах шесть, мы продвигаемся в фургоне на юг по забитому машинами шоссе. Нас человек двенадцать – ни одного негра, азиата или мексиканца, светлокожие молодые люди, похоже студенты, оживленные, возбужденные. Я узнал только одного с утреннего собеседования. Мы с ним оба были новичками, и нас представили остальным. Которые тоже, надо сказать, не ветераны, ведь ОЗПА переехало всего пару недель назад.
Чарльз за рулем, рядом с ним на переднем сиденье сидит Амбер и накручивает волосы на палец – не то чтобы зажатая, скорее скучающая. Сзади рядом со мной – Эйб и еще одна девица, которая представилась, но я уже забыл ее имя.
Никакой съемочной группы не видно, и я подумал, не шутка ли это. Пока мы двигались, Эйб просил всех повторять речовки. Меня, к счастью, не спрашивал, но я про себя повторял выученные слова, а также возможные обстоятельства и точки зрения. Сначала надо спросить, заботит ли их проблема лесов. Следующий вопрос (пока ты делаешь вид, что помечаешь что-то у себя в блокноте) – их политические взгляды. Если они республиканцы, с ними следует говорить о загрязнении окружающей среды и разорении горнопромышленников и лесозаготовителей, а если они демократы, речь пойдет о том, что нам необходимо вырубать влажные тропические леса, поскольку ненормальные защитники природы не допустят промышленного использования наших собственных лесов. Влажные тропические леса содержат запасы неиспользуемого лекарственного сырья. Если дверь откроет женщина, нужно заговорить о том, что в лесах Амазонки нашли источник лекарства для лечения рака груди. А если мужчина, следует упомянуть такие заболевания, как рак простаты и порок сердца. Что угодно в зависимости от того, кто стоит на пороге. Самое важное, повторял Чарльз, пока мы ехали, – постоянно «сужать круги».
Чарльз мастерски перестраивался из одного ряда в другой и посматривал на нас в зеркало заднего вида.
– Так, ребята, а сейчас всеми любимые вопросы из серии «кто есть кто», – произнес он.
Некоторые заворчали.
– Сегодня вы будете называть своих любимых супергероев. Алекс, Елена, давайте первыми вы, поскольку вы только вступили в семью, – продолжил Чарльз.
– Не надо, милый, – вступилась за нас Амбер, – пусть они попробуют после всех.
– Ах да, конечно, ты права. Эйб, ты первый, – решил Чарльз.
– Ну, Человек-паук! – откликнулся Эйб. – Потому что он простой парень, живет в Куинсе, я был у него дома, в Форест-Хиллс, это настоящий адрес, ясное дело, Питер Паркер[19] там не живет.
– Спасибо, Эйб. Теперь твой любимый супергерой, Майкл, – обратился Чарльз к пузатому юнцу в сандалиях и коричневой футболке.
– Человек-бионик считается? – спросил Майкл.
– Да, само собой, а почему он тебе нравится? – спросил Чарльз.
– Ну, не знаю, он клёвый, – только и ответил Майкл.
Чарльз спросил каждого, и вот уже все шумно выбирали себе супергероев. Когда очередь дошла до меня, мне достался Бэтмен. Я изложил им свою теорию о телешоу Бэтмена и президентах США:
– Пингвин, очевидно, Франклин Рузвельт, налицо акцент, мундштук и прочее. Риддлер – это Ричард Никсон, энергичный, сгорбленный. Джокер – Джон Кеннеди, широкая улыбка, странный акцент…
– А кто тогда Женщина-кошка? – спросила миссис Малхолланд, внезапно заинтересовавшись.
– Джекки – сексуальная, темноволосая.
– Она не сексуальная, – отозвался кто-то из парней.
– Когда-то была, – сказал Чарльз и улыбнулся мне. Уверен, он подумал, что они не зря наняли этого парня.
С супергероями было покончено, и Чарльз в очередной раз напомнил нам, чтобы мы не забывали речовку и все время «сужали круги».
Он буквально заставил нас повторять нараспев «все время сужайте круги», и никто даже слова не сказал, что это, вообще говоря, стыдно. Чарльз продолжал: «Все время возвращайтесь к вопросу о том, как они могут помочь и как они уже помогают тем, что вступают в кампанию по защите дикой природы Америки, заплатив пятьдесят долларов взносов. Это слишком дорого, но примите во внимание, что это всего лишь доллар в неделю, и, если они все еще не соглашаются, скажите, что у нас предусмотрено специальное ограниченное членство по тридцать пять долларов с человека. Таким образом, они могут сами решить, на каких основаниях вступить в наши ряды, если не стать одним из нас, то хотя бы внести посильный вклад. А если вы подойдете к шикарному особняку с «мерседесом» во дворе, вы можете предложить людям членство за сто долларов или пожизненное членство за пятьсот зеленых. Если вы уговорили хотя бы одного человека на пожизненное членство, то вы уже заработали сто пятьдесят баксов за этот вечер».
На переднем сиденье миссис Малхолланд читает книгу со стрелком на обложке, вероятно про Шерлока Холмса. Как это ее не укачивает?
Хорошо бы они поставили меня сегодня в паре с Чарльзом, а с Робертом – завтра вечером. Так я получше узнаю их обоих. Я улыбнулся и покачал головой. Адиёт. Снова на арене, пытаюсь распутать это чертово дело. После всего, что уже наворочено.
– Бамс, – произносит Чарльз, когда мы переезжаем через пару бордюров. Фургон трясет. Пока мы стоим в пробке, к нашей машине подходит человек и протирает лобовое стекло резиновым скребком, Чарльз улыбается ему, приспускает стекло двери, благодарит и дает доллар.
В конце концов Чарльз сворачивает с проезжей части, и мы оказываемся в городке, окруженном горами, в котором нет многоэтажек, только частные дома. Я полагал, что нам предстоит работать в самом городе и на окраинах, но мы находимся уже за пределами Денвера.
Стемнело, и фонари на улицах загорелись бледно-желтым. Мы остановились перед полицейским участком, и Чарльз зашел туда. Эйб разъяснил: это чтобы копы были в курсе на всякий случай, мало ли что. По закону мы имеем право постучаться в любую дверь, но если кто-то попросит нас покинуть частные владения, нам не останется ничего другого, как повиноваться.
Чарльз возвращается в машину. Начинает накрапывать, капли дождя струятся по стеклам, очертания города расплываются. Он включает передачу, и мы отъезжаем. Смог бы я войти в полицейский участок, если бы совершил убийство несколькими неделями ранее? Да, пожалуй, смог бы. Вот такое уж я говно.
Наконец Чарльз останавливается, раздает всем карты и выпускает на улицу, просит Эйба позаботиться о Елене, меня просит подождать, целует Амбер и отправляет ее с Эйбом. Затем надевает кожаную куртку, а мне дает зонт. Дождя уже почти нет, и я говорю, что обойдусь.
– Возьми, это тебе не Ирландия, может припустить снова, хороший ливень не помешает, – говорит Чарльз.
Я беру зонт, но капли дождя уже попали под пластиковую обложку моего планшета-клипборда и намочили листки с информацией – ничего не поделаешь. Чарльз улыбнулся, глядя на это, и мы пошли к ближайшему дому. Теперь Чарльз казался моложе. Он явно нравился самому себе.
Я осмотрелся. Квартал богатый: новые машины, перед домами обширные сады за заборами. В отличие от Ирландии дома построены не из кирпича, а из дерева.
– Значит, Алекс, дело обстоит следующим образом. Каждый обрабатывает определенный участок. Обычно это сто–сто пятьдесят домов. В среднем удается сагитировать человек семь за вечер. Семь из ста пятидесяти, но помимо этого ты можешь оставить листовки, это тоже на пользу дела.
– Что это за городок? – спросил я по пути к ближайшему по улице солидному дому.
– Колорадо-Спрингс. Милое место, здесь находится Академия ВВС. Есть чем поживиться. Вот мы и пришли.
Из темно-зеленого «рейнджровера» вышли трое. Двое из них, в дождевиках с капюшонами, несут
