– Кровь была похищена из донорской партии, – начал он, тщательно подбирая слова. Поднявшийся ропот изумления заставил его повысить голос: – Служба внутренней безопасности ведет расследование, но я хотел бы предложить и вам опросить весь персонал, работавший на донорском пункте в тот день, я подчеркиваю – всех, от регистратора до водителя. – Эти слова встретили всеобщее одобрение, и Рикмен кожей почувствовал, что выигрывает. – Где детектив Харт?
– Здесь, босс, – откликнулась Наоми.
Она назвала его «босс», принимая его восстановление в качестве руководителя расследования и ясно показывая остальным, что она думает по этому поводу.
– Я хотел бы, чтобы вы возглавили расследование этой маленькой грязной аферы.
– Есть. – Она выглядела довольной.
Это самое малое, подумал Рикмен, что он может сделать для нее за то, что она всегда была на его стороне.
Глава 16
– Тебе не кажется, что ты пьешь слишком много кофе? – спросила Грейс.
В пять часов они с Натальей устроили небольшой перерыв.
– Я столько курю, что не стоит переживать о лишней чашечке кофе. – Наталья встряхнула головой, отбрасывая волосы назад, и искоса посмотрела на Грейс. – А вот тебе взбодриться кофеином не помешало бы.
Грейс взяла карту следующего пациента:
– Возможно, ты и права.
Джефф спал плохо, вскочил в три утра и в постель уже не вернулся. За завтраком он заметно нервничал, словно ожидая, что вот-вот что-то произойдет. Они так и не поговорили.
Она вздохнула и потянулась к телефону сообщить в регистратуру, что ее кофе-брейк закончился.
Следующей пациенткой была чешская цыганка. В ее медицинской карте значилось, что ей двадцать семь, но выглядела она гораздо старше: усталое, изнуренное лицо испещрено морщинами, волнистые иссиня-черные волосы собраны в пучок. Пока она говорила – с Натальиным переводом, гладким и ненавязчивым, как всегда, – Грейс заметила, что женщина избегает смотреть на нее. Цыганка обращалась к Наталье, немного отвернувшись от Грейс. «Словно хочет от меня спрятаться», – подумала Грейс.
– Они живут ввосьмером в доме с двумя спальнями, – переводила Наталья с чешского. – Там нет воды. Ее малышка болеет.
– Ребенок здесь? – спросила Грейс. Чехи часто приходили на прием целыми семьями. – Я могла бы ее посмотреть.
Наталья перевела, и женщина, нервно потирая ладони, что-то ответила по-чешски.
– Она говорит, что пришла сюда не из-за ребенка.
Грейс ждала, и женщина заговорила снова.
– Она пришла из-за своего жилья. Оно совсем не годится для восьми человек, – перевела Наталья.
Грейс удивленно подняла брови.
– Если ваш ребенок болеет, я могу помочь вам заставить домовладельца улучшить ваши условия – сделать ремонт, например, – сказала Грейс. – Но, простите, обеспечение жильем – не моя работа.
Женщина слушала Наталью с возрастающим раздражением. Наталья, похоже, не хотела переводить последовавшую реплику.
– Смелее, – подбодрила Грейс. – Я толстокожая.
– Это было оскорбление.
Грейс продолжила:
– Представители Службы поддержки беженцев будут здесь завтра. Вам стоило бы переговорить с ними. – Она подождала, пока Наталья переведет. – Если вы болеете, я буду вас лечить. Вот это моя работа.
Пока Наталья переводила последнюю фразу Грейс, цыганка смотрела на доктора с укоризной, в ее черных глазах блестела горькая обида.
Затем она что-то сказала уже Наталье, и та сердито ответила. Женщина подхватилась и живо направилась к двери.
– Подождите. – Грейс поняла, что не давало ей покоя во время приема. Ей была знакома эта женщина.
Та остановилась и повернулась, глядя с откровенным презрением.
– Спроси, у нее есть сын шести лет? – сказала Грейс.
Женщина слушала Наталью, и выражение ее глаз менялось: теперь во взгляде сквозил страх.
– Как Томаш? – спросила Грейс, адресуя вопрос женщине напрямую.
Услышав имя, та побледнела.
– Простите, – сказала она по-английски. – Вы ошибаетесь. – Цыганка быстро направилась к двери и поспешно вышла.
Грейс вскочила, готовая догнать, но ее остановила Наталья.
