быть.
— А вы, случайно, не помните фамилию врача, проводившего сеансы гипноза?
— К сожалению, не помню. Мне кажется, Кирстен и не упоминала его фамилии.
— Так это происходило в Бате в восемьдесят восьмом году?
— Да, зимой.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Накануне Нового года родители Кирстен куда-то уехали, в гости или на вечеринку, а мы с ней крепко приложились к коньяку ее папаши, и она рассказала мне обо всем.
Энни подалась вперед:
— И о чем она рассказала?
— Что он с ней делал. Этот подонок.
Воспоминания взволновали Сару, на ее глазах появились слезы.
— Так что же?
Энни собиралась непременно прочитать о том, что удалось с помощью гипнотерапевта вспомнить Кирстен, в медицинском отчете, который наверняка еще хранится в архиве, но ей хотелось услышать версию Сары.
— Он порезал ее ножом. Здесь. — Сара ткнула пальцем между грудей. — И между ног. Она конечно же не показывала мне раны, но сказала, что осталось множество рубцов и швов. Но это не самое плохое. Она сказала, он так сильно повредил ей влагалище и матку, что она не сможет получать удовольствие от секса и иметь детей. — Сара вытерла глаза тыльной стороной руки. — Простите, не думала, что наша беседа так на меня подействует. Мне казалось, столько лет прошло…
— Вам плохо? — забеспокоилась Энни.
Сара захлюпала носом и на минуту вышла за платком. Высморкавшись, она сказала:
— Я в порядке. Ну надо же, вот не думала! Я будто увидела ее вот здесь, напротив — сидит, ревет… Этот мерзавец обрек ее на одиночество и бездетность! Черт возьми, ей был всего двадцать один год! Тогда мне казалось, что я с радостью убила бы его собственными руками, знай я, кто он.
— В полиции не предполагали, что нападавший мог быть из вашей компании? — поинтересовалась Энни. — Кто-то ушел с вечеринки пораньше…
— Детективы со мной не делились своими мыслями, но они допрашивали, причем с пристрастием, всех гостей и ее близких друзей.
Что ж, это стандартная процедура, подумала Энни, есть шанс, что они упустили какие-нибудь детали.
— Вы встречались после Нового года?
— Да, конечно, и не один раз. Но Кирстен больше никогда не говорила о том жутком событии. Хотя… один вечер мне запомнился, — продолжала Сара. — Как странно, мне казалось, я все забыла. Прошло уже больше года со дня трагедии. Кирстен некоторое время лежала в больнице, потом жила дома с родителями, понемногу приходя в себя. Тогда я обитала в убогой однокомнатной квартире — раньше ее снимала Кирстен, — и она на некоторое время поселилась у меня. Мне кажется, это было в сентябре восемьдесят девятого, незадолго до начала семестра. В тот вечер мы крепко выпили, и она сказала несколько странных вещей. Понимаете, ее поведение меня даже испугало.
— О чем она говорила?
— Не помню всех подробностей, но от ее слов меня бросило в дрожь. Она твердила что-то вроде «око за око» и все время повторяла, что чувствует себя так, будто она превратилась в вампира или ее заразили СПИДом…
— У нее обнаружили СПИД?
— О нет, заразили не в медицинском смысле. Кирстен говорила странно, сумбурно, ей казалось, что от насильника ей передалось что-то вроде инфекции… моральной инфекции, понимаете? Я сказала, что это чушь, и она замолчала. Это все, что я помню. Но в те годы мне становилось страшно, когда я вспоминала этот разговор.
— И она говорила о том, что хочет отомстить?
— Да, все повторяла: «Око за око»… И еще: «Если б знала, кто это сделал, то убила бы его».
— Вам не показалось, что Кирстен знает нападавшего?
— Нет. Его она так и не вспомнила. Хватило и воспоминаний о том, как он над ней надругался.
— Да, вы правы. Продолжайте, пожалуйста.
Сара засмеялась неестественно нервным смехом:
— Мы в тот вечер общались так, будто встретились после долгой разлуки. И, как мне помнится, приговорили две бутылки. В общем, все понемногу входило в нормальное русло, а вскоре начались занятия.
— Выходит, Кирстен, приехав в сентябре из дома, все это время жила с вами?
— Да. По-моему, до середины октября.
— В вашем голосе неуверенность. Вы точно помните?
Сара быстро отвела глаза:
— Да, я и полиции сообщила то же самое.
— И это правда?
Сара внимательно разглядывала ногти на руках:
— Понимаете, Кирстен была из тех людей, что не засиживаются на одном месте.
— Она исчезала?
— Да. Она вдруг отправилась на несколько дней побродить пешком по Озерному краю.
— А вы не пошли с ней?
— Нет. Она хотела побыть одна.
— А когда точно это произошло?
— Не могу вспомнить. Все это было так давно. В сентябре… так мне кажется. Вскоре после того, как она поселилась у меня.
— Вы сообщили об этом полиции?
— Нет. Они меня не спрашивали. Да я бы и не сказала.
— Почему?
— Я… к сожалению, тогда была не очень высокого мнения о полиции и считала, что Кирстен меньше всего нужна суматоха, которую они непременно подняли бы вокруг нее. Она и без того настрадалась.
— По каким же причинам вы так не любили полицию?
Сара пожала плечами:
— Тогда я придерживалась радикальных взглядов, была феминисткой. А они, казалось, были заинтересованы лишь в том, чтобы соблюдать устаревшие законы, придуманные мужчинами, и сохранять статус-кво в обществе.
— А ведь я тоже так думала, — призналась Энни. — Конечно, приведенные вами доводы более справедливы для того времени, но надо признать, что некоторое количество динозавров в полицейских рядах еще осталось.
— Вы знаете, я и сейчас не могу сказать, что отношусь к полиции с любовью, — вкрадчивым голосом начала Сара, — но за прошедшие годы мое уважение к данному общественному институту возросло, и сейчас я не в такой степени, как раньше, склонна к суровым обобщениям. Я не веду уголовных дел, но по работе сталкивалась с полицейскими — компетентными и порядочными людьми.
— Но тогда, в восемьдесят девятом, вы солгали им, я права?
— Боюсь, что так. Честно говоря, я забыла об этом проступке. Выходит, у меня неприятности?
— Не думаю, что кого-то может заинтересовать ложь восемнадцатилетней давности, если, конечно, она не связана напрямую с сегодняшними событиями.
— Да какая тут может быть связь?
— Давайте вернемся к прошлому. Что все-таки тогда произошло?
— Кирстен на несколько дней отправилась в пеший поход по Озерному краю, потом вернулась. Она то и дело уходила и вновь появлялась в течение последующих двух недель, а потом сняла комнату этажом выше.
