— Я же вам уже рассказывал.
— Да, но ты сказал тогда, что услышал какую-то музыку, обрывок песни — как будто из проходящей машины. Музыка была в стиле рэп, а мелодия тебе знакома. Ты не мог вспомнить название этой песни. Может, все-таки тебе удалось?
— А, да. После нашего разговора я много раз прокручивал эту мелодию в памяти… Мне кажется, это была песенка «Ты сексуальная, и ты об этом знаешь». Вы, наверное…
— Я знаю эту песню, — успокоил его Бэнкс. — А ты уверен, что слышал именно ее?
Если даже Стюарта и удивила осведомленность Бэнкса, он постарался не показать этого.
— Да, уверен, — подтвердил он. — У меня есть диск, но я его редко слушаю.
— И отчетливо помнишь, что слышал ее примерно в то же время, что и те подозрительные звуки?
— Да. А в чем дело? Это что-то значит?
— Возможно, — пожал плечами Бэнкс, посмотрев на часы. — Ты уже опаздываешь на лекцию. — Спасибо, что уделил мне время.
— Так это все?
— Да. — Бэнкс допил кофе, смял обертку «Кит-Кэта», бросил ее в пепельницу и вышел из кафе, размышляя о том, что ему подбросили очередную загадку: что означает тот факт, что и Стюарт Кинси, и Кевин Темплтон слышали одну и ту же мелодию, но в разные ночи.
Стемнело неожиданно быстро. Энни так задумалась, что была немало изумлена, обнаружив себя идущей по набережной. Повсюду зажглись красные и желтые портовые огни, создававшие в вечернем тумане неясное сияние. Они отражались в воде узких каналов, раскачивались на волнах. Рыболовные суда оказались из-за отлива на берегу, завалились набок, накренив мачты. Тусклая луна, только что вылезшая из моря, слабо светила сквозь густые клочья висящего над водой тумана. Воздух был пропитан запахами соли и несвежей рыбы. Становилось прохладно, и Энни мысленно похвалила себя за то, что надела шерстяное пальто и плотно охватывающую шею шаль из пашмины.[30]
Она шла по набережной вдоль линии перил. Магазины по другую сторону улицы уже закрылись, светились лишь окна нескольких пабов и закусочных, в которых еще предлагали посетителям жареную рыбу с картошкой. Запахи уксуса и горелого жира смешались с портовыми запахами. Компания готов, одетых во все черное, с набеленными лицами, сигаретами в зубах тусовалась возле ангаров, рядом с «Центром Дракулы». Сезон отпусков наступит еще не скоро, однако несколько парочек туристов уже прогуливались, держась за руки, по набережной. В аркаде развлечений жизнь била ключом, и Энни с трудом поборола искушение пойти туда, чтобы оставить несколько монет в копилках одноруких бандитов.
Энни была взволнована. В конце рабочего дня позвонил Лес Феррис и сообщил, что согласно предварительному заключению Фемке Ларсен, эксперта по идентификации волос и тканей, образцы волос Кирстен Фарроу, срезанные с ее головы восемнадцать лет назад, и волос, найденный на прошлой неделе на одеяле, укрывавшем Люси Пэйн, предположительно являются идентичными. Итак, счет в ее пользу. Энни снова показала всем, чего она стоит. Она, в очередной раз доверившись своему полицейскому инстинкту, сделала рискованную ставку и выиграла. Теперь она может бросить все силы на разработку одной версии и к тому же обеспечить суперинтенданту Брафу некоторую передышку от нападок прессы.
По заключению Фемке, сходство волос по цвету, диаметру, внутреннему строению и яркости пигментных гранул давало возможность сделать заключение об их идентичности, однако такая улика не обязательно будет признана судом. Но это Энни не волновало, она была готова к подобному развитию событий — не впервой.
Неожиданным подарком судьбы стало то, что волос, найденный на одеяле Люси Пэйн, оказался не обрывком — на его конце Фемке обнаружила волосяную луковицу. Но, к сожалению, волос не выдернули, он выпал, а это означало, что клетки луковицы и прилегающих тканей были уже нездоровыми, волос вместе с луковицей закончил свой жизненный цикл, уступив место новому. Есть, правда, еще одна возможность подтвердить идентичность, подвел итог Лес, но на этот анализ нужно время.
Воспользовавшись отливом, Энни спустилась по ступенькам и пошла по обнажившейся отмели. Кругом не было ни души. Да и кто станет прогуливаться ночью, рискуя подхватить мартовскую простуду? Она шла, размышляя о Джеке Гримли. Что стало причиной его смерти? Падение с высоты? На отмели, по которой она шла, камней не было. Она оглянулась назад на громадный утес, закрывающий небо. Если бы тело какое-то время пролежало на песке, его бы обязательно кто-нибудь заметил. Что, если Кирстен, уверенная, что мстит насильнику, завлекла его сюда и убила? У подножия скалы Энни заметила несколько небольших пещер и вошла в одну из них. Внутри стояла непроглядная темень, в спертом воздухе чувствовался стойкий запах водорослей. Пещера показалась ей неглубокой, но вполне достаточной, чтобы спрятать тело. Здесь, под скалой, оно может незамеченным пролежать до тех пор, пока прилив не унесет его в море.
Поднявшись с отмели и пройдя по ступенькам от променада до памятника Куку, Энни села на скамью и задумалась. Здесь, на этом месте, сидели Кит и Кирстен, здесь он поцеловал ее, а она не ответила на его поцелуй. Неужели желание отомстить овладело Кирстен настолько, что вытеснило все человеческое из ее сердца? Недалеко от этого места видели Джека Гримли с какой-то женщиной, и, хотя в ней не опознали Кирстен, Энни ни капли не сомневалась, кто была эта женщина. О чем они говорили? Заманила ли она его на отмель и там убила? Или это произошло в лесу, как в случае с Китом Маклареном?
Неподалеку Энни заметила освещенные окна и световую вывеску паба. Когда она, встав со скамейки, подошла ближе, то увидела, что это тот самый «Удачливый рыбак». Заинтересовавшись заведением, о котором столько слышала, Энни вошла внутрь. В небольшом вестибюле было две двери. Открыв левую, она вошла в небольшой зал с барной стойкой; возле нее в облаках табачного дыма стояли, оживленно беседуя, несколько мужчин, двое из них курили трубки. Телевизор над дверью транслировал футбол, на который никто не обращал ни малейшего внимания. Когда вошла Энни, все разом замолчали и посмотрели на нее, а затем снова продолжили прерванный разговор. В зале было всего два столика, за одним сидела старуха с собакой, поэтому Энни, вернувшись в вестибюль и открыв правую дверь, вошла в пивной зал немного большего размера, но почти пустой. Двое подростков играли на одном из автоматов, четверо мужчин стояли перед мишенью для дартса. В зале было жарко, и Энни сняла пальто. Заказав пинту пива, она села за столик в углу. Ее появление в этом зале осталось незамеченным.
Так вот где Кит встретил Кирстен, здесь она увидела Джека Гримли, которого, как полагала Энни, она посчитала насильником. Кирстен, по словам Кита, не подошла к Гримли, значит, она наведалась сюда еще раз и поджидала его снаружи у входа. Несложно увлечь за собой мужчину, если ты молодая и симпатичная.
Энни потягивала пиво и раздумывала над прошлым, машинально листая страницы последнего номера журнала «Хелло!», который купила по пути, а сейчас достала из рюкзачка. Через несколько мгновений она почувствовала, что рядом кто-то находится. Она медленно подняла голову: перед ней стоял широкоплечий мужчина лет пятидесяти с наголо обритой головой и закрученными вверх усами.
— Чем могу помочь? — спросила Энни.
— Вы та самая новенькая женщина-коп?
— Да, я детектив Кэббот. А в чем дело?
— Видел вашу фотографию в утренней газете. Вы ищете убийцу женщины в инвалидном кресле, я ничего не путаю?
— Да, это одно из дел, которые я веду. — Энни отложила журнал в сторону. — А что? Вам известны факты, которые могут помочь в расследовании?
Он вопросительно глянул на нее: можно ли ему сесть? Она утвердительно кивнула.
— Нет, — заявил он. — Я ничего не знаю. Только слышал об этом и считаю, она получила по заслугам. И все же это ужасно: женщина в инвалидном кресле, защитить себя не может, даже крикнуть не может! Черт! По-моему, опуститься до такого способен только трус.
— Не стану спорить, — кивнула Энни и отхлебнула глоток пива.
— Хотел спросить вот о чем. Я слышал разговоры, что полиция опрашивает людей насчет старых преступлений и интересуется одним из моих дружков.
— О? — изумилась Энни. — И кто же это?
