— Согласен. Что происходит на базе?
— Вы про маленького содомита, который настучал на вас? Он смылся. Оставил нам фальшивый адрес, адрес какой-то фабрики.
— Значит, я больше не на крючке?
— Почти нет.
Ребус хотел возражать.
— Дайте нам еще пару дней, Джон, это все, о чем я прошу. Пусть дело умрет естественной смертью.
— То есть об этом говорят?
— Некоторые из мальчишек немножко позубоскалили. Не думаю, что стоит на них сердиться. Через день-два появится другой повод для шуток, и все будет забыто.
— Забывать
Ребус впился в Уотсона убийственным взглядом, но плотно сжал губы. Ему захотелось закричать, заорать. Вместо этого он громко вздохнул, схватил стакан, поставленный официантом на стол, и сделал два огромных глотка, когда официант заметил, что он пьет сок другого джентльмена. Его джин с тем же соком остался на подносе. Увидев, что Уотсон, снова смеясь, кладет на поднос пять фунтов, Ребус покраснел. Официант неловко кашлянул.
— Ваши напитки стоят шесть фунтов пятьдесят, сэр, — сказал он Уотсону.
— Боже мой!
Уотсон порылся в кармане, нашел мятую однофунтовую бумажку и мелочь и положил на поднос.
— Благодарю вас, сэр.
Прежде чем Уотсон успел спросить, не полагается ли сдача, он взял поднос и удалился. Уотсон поглядел на Ребуса, который уже улыбался.
— Ну, знаете ли, — проговорил суперинтендант. — Шесть пятьдесят! В некоторых семьях на эту сумму кормятся неделю.
— Это жизнь, — вернул Ребус Уотсону его слова.
— Хорошо сказано, Джон. Я как будто забыл, что в жизни есть кое-что, кроме личных удовольствий. Скажите мне, к какой церкви вы принадлежите?
— Вот они где! Пришли нас арестовывать?
Оба обернулись и увидели подошедшего к ним Томми Маккола. Ребус взглянул на часы. Половина девятого. Томми выглядел так, как будто по дороге в клуб заглянул в несколько пабов. Он тяжко опустился на стул, где до того сидела Полетт.
— Что вы пьете?
Он щелкнул пальцами, и к столу медленно подошел нахмуренный официант.
— Господа?
Томми посмотрел на него.
— Здорово, Саймон. Полицейским по порции того же, а мне как всегда.
Ребус проследил за лицом официанта. Да, юноша, мы из полиции. Отчего же ты так переполошился?
Официант повернулся, словно прочтя мысли Ребуса, и деревянной походкой вернулся к бару.
— Что же вас сюда привело?
Маккол закурил, радуясь, что нашел себе компанию, и надеясь наслаждаться ею весь вечер.
— Это была идея Джона, — ответил Уотсон. — Он хотел сюда попасть. Я договорился с Финли, а потом решил, что мне тоже интересно.
— И правильно. — Маккол огляделся. — Только сегодня совершенно пусто. Обычно тут битком публики, которую вы знаете, как родных — в лицо, по именам. А сегодня как вымерли.
Он предложил собеседникам пачку сигарет. Ребус взял, закурил, с наслаждением выпустил дым и сразу же пожалел, чувствуя, как дым мешается у него в груди с алкогольными парами. Ему нужно было быстро и изо всех сил думать. Уотсон — а теперь еще и Маккол. Ни тот, ни другой в его планы не входили.
— Кстати, Джон, — сказал Томми Маккол. — Спасибо, что подвезли меня вчера.
По его тону Ребус понял подтекст.
— Простите, если доставил вам неприятности.
— Что вы, Томми. Вы хорошо выспались?
— Со сном у меня никаких проблем.
— У меня тоже, — вмешался Фермер Уотсон. — Польза чистой совести, а?
Томми повернулся к Уотсону.
— Жаль, что вы не заглянули к Малькольму Лэньону. Мы прекрасно провели время, правда, Джон?
Томми улыбнулся Ребусу, тот ответил тем же. За соседним столиком рассмеялись какой-то шутке. Мужчины курили сигары, женщины поигрывали браслетами. Маккол наклонился в их сторону, надеясь присоединиться к веселью, но его блестящие глаза и кривая улыбка были встречены холодно.
— Вы начали где-то днем, Томми? — спросил Ребус Маккола.
Услышав свое имя, тот опять повернулся к ним.
— Пропустил рюмочку-две, — ответил он. — Два моих фургона задержали поставку. Водители пошли отливать, то ли еще черт знает что… Я потерял два огромных контракта. Заливал свое горе.
— Сочувствую, — серьезно проговорил Уотсон. Ребус тоже кивнул, но Маккол театрально потряс головой.
— Это пустяки, — объявил он. — Я собираюсь продать дело. Выйти на пенсию молодым. Поеду на Барбадос, в Испанию, куда-нибудь. Куплю маленькую виллу. — Глаза его сощурились, он перешел на шепот. — А угадайте, кто собирается меня купить? Не угадаете тыщу лет. Финли.
— Финли Эндрюс?
— Он самый. — Маккол откинулся на стуле, затянулся и поморгал, отгоняя дым от глаз. — Финли Эндрюс. — Он снова доверительно наклонился вперед. — У него, чтобы вы знали, кусочек пирога здесь, кусочек там. Он хозяин не только этого заведения. Входит в совет директоров в нескольких фирмах, держит акции, и тому подобное.
— Ваши напитки!
В голосе официанта звучало больше, чем нотка неодобрения. Даже после того, как Маккол положил на поднос десятифунтовую бумажку и помахал, чтобы он уходил, официант медлил.
— Ну вот, — продолжал Маккол, когда тот наконец удалился. — Кусочек здесь, кусочек там. Само собой, все строго законно. Доказать обратное — пуд соли съесть.
— И он действительно хочет выкупить у вас дело? — спросил Ребус.
Маккол пожал плечами.
— Предлагает хорошую цену. Не бог весть что, но с голоду я не помру.
— Ваша сдача, сэр, — произнес холодный, как сталь, голос официанта. Он протянул поднос Макколу, тот удивленно поднял на него глаза.
— Я не просил сдачи, — сказал он. — Это были чаевые. Но уж раз принесли… — Он подмигнул Ребусу и Уотсону и собрал монетки с подноса. — Раз они вам без надобности, юноша, тогда я возьму.
— Спасибо, сэр.
Ребус наслаждался этим зрелищем. Официант отчаянно подавал Макколу знаки, но тот был то ли слишком пьян, то ли слишком наивен. В то же время Ребус понимал, что присутствие суперинтенданта Уотсона и Томми Маккола в шумный вечер в клубе «Финли'с» грозило ему осложнениями.
В холле возникло какое-то движение. Послышался шум, голоса, не столько сердитые, сколько громкие. И голос Полетт, сначала убеждающий, потом протестующий.
Ребус снова взглянул на часы. Точно в назначенное время. Восемь пятьдесят.
— Что там происходит?
Все, кто находился в баре, посмотрели в сторону холла, кто-то встал и пошел узнавать. Бармен нажал какую-то кнопку в стене и также поспешил в холл. Ребус последовал за ним. Стоя в дверях, Полетт спорила с несколькими мужчинами, одетыми в поношенные костюмы. Один из них уверял, что она обязана его
