– Хм-м-м… да очень просто, – сказал он. – С понедельника по пятницу я отправляю Эрнесто дежурить на углу Восемьдесят шестой и Бродвея в восемь вечера и в полночь. Он стоит там где-то около десяти минут, и всякий, кто хочет связаться со мной или передать мне что-то… по правде говоря, таких немного… просто вручает Эрнесто записку. На следующий день он приносит ответ. Но если у вас срочное дело и вам нужен немедленный ответ, сделайте на вашем письме надлежащую пометку и подождите на углу. Эрнесто, как правило, возвращается минут через двадцать или около того.
Я взглянул ему в глаза и пожал руку на прощание. Он был нормальным стариком и не собирался выклянчивать у меня деньги, а я в свою очередь и не думал их ему давать. Он был человеком со своей философией, каковой у меня, надо признаться не было. Мне, в общем, понравился этот Ральф Бенсон, и, смею надеяться, он понимал, что и я не так уж плох. И очевидно, все обернулось к лучшему, ведь впоследствии мне понадобилась его помощь.
Я миновал Центральный парк с его голыми деревьями, отыскал Малайзийский банк и поставил машину на парковку. Задержавшись на несколько минут перед входом в банк, я сквозь клубы морозного дыхания разглядывал застывшую громаду стекла и стали. Физическое расслоение города редко проявляется столь очевидно; это в прямом смысле был другой город, город высшего класса, мир пентхаусов, дорогих ресторанов и офисов крупных компаний. В Манхэттене вы никогда не удаляетесь от жестоких классовых вертикалей. Войдя внутрь здания, я прошел за сидящего Будду и выяснил, что Кэролайн действительно позвонила и договорилась, чтобы меня пропустили в ее личное хранилище. Ритуал прошлой недели повторился, и, поднявшись на лифте на четырнадцатый этаж и отметившись, я оказался в длинном белом коридоре в сопровождении служительницы, которая открыла мне дверь и удалилась. В хранилище все было так, как я оставил, уходя оттуда.
Я сразу же решил, что если нужная Хоббсу пленка находится здесь, я вынесу ее в кармане пальто, дома сделаю копию, после чего свяжусь с ним. Но сначала мне надо было ее найти. Я достал из стального ящика поддон с видеокассетами, разложил по номерам и, по очереди вставляя кассеты в аппарат, стал быстро прокручивать ленты, нажимая на кнопку воспроизведения и наблюдая, как по экрану судорожно мечутся фигурки, словно сумасшедшие курильщики кокаина, а изображение перерезают две полосы помех. Я все ждал, что вдруг появится кадр с Хоббсом. Как же мне хотелось отыскать его в этой странной куче мусора, сметенного со стройплощадки под названием «человеческая трагедия» и тщательно собранного Саймоном Краули! Насколько бы это облегчило дело! Однако меня ожидало другое открытие, и, рискуя бесполезно потратить время и силы на копание в извращенной чувствительности Саймона Краули, я кратко перечислю сюжеты, которые ему предшествовали.
1. Автомобильная катастрофа, пьяный до беспамятства мужчина, замурованный в том, что осталось от автомобиля, звонит свое жене, на сиденье рядом с ним мертвое тело с многочисленными травмами головы. Он пьян и в шоке. У него весь костюм в крови. Возможно, раздавлены ноги, но он, по-видимому, не знает об этом. Рука пожарного в перчатке на дверной раме. Мужчина обнаруживает, что его жена тяжело осела на сиденье рядом с ним. Плачет и страстно целует ее, берет в руки ее лицо, прижимается к ее окровавленному рту своим ртом. Внезапно решает, что она жива, похоже, настаивает на том, что она жива. Еще и еще целует ее, приподнимает веко, разговаривает с трупом. Пожарный вырезает мужчину из его автомобиля.
– Умственно отсталый мальчик лет двенадцати учится завязывать шнурки на ботинках; множество раз терпит неудачу, но не расстраивается.
– Открытый тюремный двор, снятый с верха башни. Голубое небо, неясные очертания ограждений из свернутой тройной спиралью острой проволоки. Обычная картина тюремной прогулки. Затем драка в глубине двора. Охранники начинают действовать, вытаскивают пистолеты. Заключенные, сплошь чернокожие, лежат. Стражники расхаживают по двору и что-то ищут. Поиски оказываются безуспешными. Стражники расхаживают с пистолетами. Заключенные раздеваются, складывая одежду с одной стороны. Голубое небо. Кадр с обнаженными чернокожими мужчинами. Неясные очертания ограждений.
– Мужчина лет шестидесяти в зеленой форменной одежде с меткой «Фрэнк» спереди и «Квинс эливейтор кампени» сзади. Он присел на корточки на дне шахты лифта. Ящик с инструментами и карманный электрический фонарик. Он что-то там закрепляет и ремонтирует.
– Азиатки, работающие на обувной фабрике «Найк» на Дальнем Востоке; вокруг них кучки различных обувных деталей; швейная машинка и нагнетатели для термоклея; девушка, по- видимому, совершенно измученная, пришивает свой палец к очередной детали, другая женщина помогает ей освободить его; женщины продолжают работать.
– Южная Калифорния. На заднем плане раскачиваются пальмы. Огромный сарай набит газонокосилками и газонными тракторами, их по меньшей мере сотня, большая их часть покрашена в красный цвет, они припаркованы вплотную друг к другу. Мексиканцы ремонтируют газонокосилки. Останавливается полноприводной автомобиль с женщиной-блондинкой за рулем. Солнцезащитные очки. Тонкий ремень. В задней части машины дети. Снабженная ярлыком газонокосилка подготовлена и погружена в заднюю часть авто. Женщина отъезжает. Мексиканцы медленно расхаживают среди газонокосилок. Ни у кого нет солнцезащитных очков.
– Бомбы, сбрасываемые на иракских солдат во время операции «Буря в пустыне». Съемка с земли произведена, вероятно, с помощью дистанционного видеоустройства. Хаотическая беготня, взрывы, песок, падающий на землю как дождь. Изображение не цветное, а странного холодного зеленого цвета, нарушаемое время от времени взрывами, происходящими где-то рядом за кадром. Иракские солдаты пронзительно вопят в тишине.
– Старик на больничной койке, рядом на стуле сидит его жена. Мужчина разглядывает ее, отводит взгляд. С помощью рычагов управления старается поудобней устроиться. Его беспокоит спина. Так проходит минута за минутой. Жена вздыхает, и так далее.
– Камера неотступно следует за негритянкой, переходя из комнаты в комнату. Повсюду тараканы. Она открывает кухонный шкафчик, кишащий тараканами. Камера панорамирует потолок. Тараканы. Женщина вместе с кем-то, скорее всего чиновником по проверке жилищных условий, направляется в спальню; каждая ножка детской кроватки установлена в жестянку из-под кофе, наполненную раствором щелока. В жестянках полно дохлых полурастворившихся тараканов. Чиновник кивает головой. Младенец ревет; мать видит клопа в ухе ребенка. Не может его вытащить. У матери начинается истерика.
– Вечеринка где-то в Лос-Анджелесе. На заднем плане долина огней. Видеосъемка низкого качества. По-видимому, камера закреплена на уровне головы. В кадре появляются лица людей, разговаривающих с Саймоном Краули. Николас Кейдж, Дэвид Джеффен, Шерон Стоун, официант с пустой улыбкой, Том Круз. Снова Шерон Стоун. Разговоры и так далее. Поход в ванную. Саймон Краули разглядывает себя в зеркале. Он проверяет провод. Тонюсенький оптический кабель прикреплен к его очкам вблизи правого шарнира, сбегает под длинными волосами вниз за воротник; в мешковатой куртке спрятано какое-то устройство. Краули в зеркале изучает свое лицо, зубы, глаза. Что-то декламирует самому себе. Хватается за брюки в шагу. Возвращается в компанию. То же самое еще и еще раз, и так далее.
– Сельская местность, съемка с расстояния в несколько сотен ярдов. Человек в комбинезоне, управляющий трактором, тащит за собой под дерево старенький автомобиль. Спрыгивает с трактора на землю. Прикрепляет лебедку к суку дерева. Поднимает капот автомобиля, закрепляет цепи. Поднимает двигатель из машины, при этом ветка дерева опускается все ниже с каждым щелчком храпового механизма лебедки. Двигатель освобождается от капота. Мужчина подгоняет трактор к другой стороне автомобиля, устанавливает цепи, оттаскивает машину. Двигатель свисает с дерева.
– Сумерки или рассвет. Маленькая плоскодонка, управляемая индейцем. Отталкиваясь шестом, он ведет лодку по илистой речке. Он очень худ, кожа да кости, но силен. Лодка скользит вдоль берега мимо древних каменных храмов и ступеней, на которых женщины стирают белье, колотя им по камням. Мимо плывет буйвол. Впереди на берегу виднеется огонь. Человек направляет лодку к нему: огромный погребальный костер, за которыми присматривают два человека с длинными граблями. По земле разбросаны ноготки, а поблизости играют двое детей. Маленькая бурая собачонка охраняет. Лодка подплывает ближе. В пламени угадывается человеческая фигура. Одна из его почерневших рук согнулась вверх от жара. Дети играют как ни в чем не бывало, собака ловит муху. Мимо проплывает еще один буйвол, он втягивает носом воздух и вращает глазами, большими как яблоки.
– Пригородный кинотеатр. Реклама: «Риктус» с Брюсом Уиллисом. Подростки толпами выходят на освещенное место и расходятся. Все белые. Школьницы прогуливаются, смущаясь, школьники сутулятся. В порядке эксперимента курят сигареты. Людской поток выплескивается из кинотеатра: парочки, стайки девушек, группки мальчиков, семейные люди постарше. Ищут ключи от своих машин, разглядывают подростков. Они только что посмотрели фильм. Они лишены какого-либо выражения.
– Очень маленькая женщина с белыми как снег волосами возится в тазу спиной к камере. На ней длинные желтые перчатки, она держит шланг и что-то отмывает в тазу, поливает и отмывает. Она вынимает из таза покрытую маслом птицу, вытирает ее полотенцем, целует маленькую лоснящуюся головку и относит ее во двор. Во дворе находится уже, вероятно, сотня таких же птиц, и все чистые. Женщина исчезает, потом возвращается со следующей замасленной птицей, сажает ее в таз, моет и обсушивает. И снова все повторяется. Все повторяется.
– Нью-Йорк, Нижний Ист-Сайд, ночь, движущийся транспорт. Съемка парка Томпкинс-сквер. Камера панорамирует внутреннюю часть грязного фургона, затем возвращается к съемке парка. Снаружи подходят копы. Потом еще. Наступающая масса людей. Электрические фонарики, горящие факелы. Копы занимают позиции, удобные для сдерживания массовых беспорядков. На расстоянии видны телевизионные осветительные приборы. В сторону полицейских летит град бутылок, консервных банок, палок и мусора. Толпа наступает. Копы встречают ее щитами и полицейскими дубинками, нанося удары по плечам и ногам. Прибывают еще полицейские. На фургон налетают, его раскачивают, протестующие забираются на крышу.
Неожиданно что-то в этих кадрах показалось мне знакомым, и я уменьшил скорость просмотра пленки до нормальной.
Саймон [я узнал его голос по предыдущим пленкам]: Ты запер двери?
Билли [тоже вполне узнаваемый]: Ara. [Звуки топочущих по крыше ног. Пронзительные вопли. Копы проходят мимо фургона, размахивая дубинками. Шум на крыше фургона прекращается. Шум теперь доносится издалека, громкие крики. Яркие вспышки с одной стороны, хотя изображение не в кадре.]
Саймон: Покрышки плавятся.
Билли: Вот сволочи, так их мать!
Саймон: Думаю, ничего страшного.
Билли: Черт бы их побрал с их протестами! [Толпа удалилась. За ней вслед идут трое полицейских старшего возраста, один из них говорит по рации. Вертолет кружит в небе над деревьями; даваемый им узкий конус света скользит по месту действия внизу. Операторы с телевизионными камерами и репортеры берут интервью у полицейских с наружной стороны большого синего передвижного диспетчерского пункта. Мимо едет китаец на велосипеде, спереди к велосипеду прикреплена коробка для доставки товаров. Его останавливают и заворачивают обратно.]
Саймон: Вон там.
Билли: Это полицейский кинооператор.
Саймон: Зачем он снимает номерные знаки?
Билли: Он идет сюда.
Саймон: Мы могли бы смотаться по-быстрому.
Билли: Да нет, они насооружали тут баррикад…
Саймон: Мы проторчим здесь, наверно, часов до четырех утра.
Билли: Я захватил сюда несколько сандвичей и тому подобную дребедень.
Саймон: А я посру на газетку.
Билли: Очень мило с твоей стороны разделить это со мной.
Саймон: Погоди-погоди.
Билли: Он подходит.
Саймон: Не дергайся. [Проходит минута. Женщина-полицейский с маленькой портативной камерой проходит мимо. Еще несколько полицейских идут мимо. Многие стоят вокруг. Взрывается фейерверк, и некоторые полицейские разворачиваются в сторону звука. Один разговаривает по рации. ] Порядок, Билли, я собираюсь вырубить это… [Новое изображение: камеру отрегулировали, и она дала крупным планом изображение тротуара на противоположной стороне улицы. ] Отлично, теперь смотрим… [Какое-то волнение в отдалении. ] Это протестующие – они недовольны тем, что… [Волнение, толпа приближается. Полиция начинает перемещать голубые заграждения, похожие на козлы для пилки дров, на заранее определенную позицию. Уличные фонари над деревьями отбрасывают пятна света и тени. Толпа с гневными выкриками сближается с полицейскими; полицейский фургон дает задний ход и
