Коса. Менедем покачал головой. Ну в самом крайнем случае — до Книда.
— Премного благодарен, — кивнул Менедем Эвксениду из Фазелиса. — Вполне сгодится.
У офицера Антигона был скорее смущенный вид, чем довольный.
— Не за что. Терпеть не могу, когда меня благодарят за что-то настолько простое. Вот столярные работы по изготовлению катапульты…
— Не важно, — перебил Менедем. — Я тебе верю. Ты заставил меня поверить в себя.
И, уже громче, он окликнул команду «Афродиты»:
— Давайте, ребята! Спустим судно на воду!
Полдюжины гребцов снова столкнули на воду лодку с «Афродиты» и привязали ее с помощью каната к носу судна.
Остальные моряки вместе с Менедемом, Соклеем и Эвксенидом встали вдоль бортов акатоса и возле кормы.
— Готовы? — Менедем подождал одно биение сердца и закричал: — Толкайте!
Он сам навалился плечом на свинцовые пластины, защищавшие обшивку судна, и толкнул изо всех сил. Люди в лодке изо всей мочи гребли, таща «Афродиту» на буксире, в то время как остальные толкали ее к воде.
С первой попытки ничего не вышло. Менедем и не ожидал, что выйдет. Судно было более неуклюжим, чем торговая галера или пиратский пентеконтор, и груз все еще оставался на борту. Будь груза побольше, Менедем заставил бы команду облегчить судно, прежде чем начать попытки спуститься на воду, или вообще не стал бы выводить акатос на сушу, оставив его на якоре неподалеку от берега.
— Толкайте! — крикнул он снова.
У него заныло плечо, когда он налег еще раз, ноги капитана зарылись в песок, а его кряхтенье вплелось в хор похожих звуков, которые издавали надрывающиеся люди. Телос был унылым островком, в таком месте никому не хотелось бы застрять.
Под фальшкилем акатоса заскрипел песок.
— Судно пошло! — выдохнул Соклей — его отделяла от Менедема пара человек.
— Пошло, — согласился Менедем, тоже задыхаясь.
Он помолчал, пару раз глотнул воздуху и умудрился прокричать:
— Навалитесь как следует, не жалейте спин, ленивые сукины дети!
У него затрещали позвонки, когда он снова толкнул, но это не помешало ему вложить в толчок все силы.
Еще чуть-чуть… и вот, совсем внезапно, «Афродита» оказалась на воде. Моряки радостно закричали и двинулись вброд, чтобы подняться на судно. Голые и мокрые, со стекающей с тел водой, они перебрались через борта.
Менедем занял место на юте и с хмуро-испытующим видом потянулся к рукоятям рулевых весел. Соклей очень хорошо его понимал.
— Надо выяснить, как поведет себя новое весло теперь, когда мы на воде.
Менедем кивнул.
— Именно!
Он крикнул команде:
— Десять человек на каждом борту — на весла!
Диоклей, задай ритм.
— Слушаюсь, шкипер, — ответил начальник гребцов, взяв колотушку и бронзовый квадрат. — Давайте, лентяи, не зевать! Риппапай! Риппапай!
Когда торговая галера заскользила вперед по голубому-голубому морю, Менедем принялся толкать и тянуть на себя рулевые весла, посылая акатос то влево, то вправо и заботясь о том, чтобы не наткнуться на ту коварную скалу, на которую они налетели раньше.
— Ну, как весло? Слушается? — спросил Соклей.
— Да, и прекрасно, — ответил Менедем. — Немножко странное ощущение, потому что у рулевых весел разный вес, я это чувствую, но новое весло хорошо работает.
Он возвысил голос:
— Премного благодарен, Эвксенид!
Офицер Антигона, стоявший на баке, слегка поклонился.
— Я уже сказал — не за что. Мне и самому не хочется задерживаться на Телосе.
— Думаю, на Телосе соскучился бы даже мертвец, — сказал Соклей.
— Согласен, — ответил Менедем и повернулся к Диоклею. — Как ты считаешь, мы будем в Книде до темноты?
— Если и опоздаем, то совсем немного.
Келевст оценил бриз, который дул прямо ему в лицо.
— Но всю дорогу нам придется грести. Во время мореходного сезона по большей части так и бывает, если только не идешь на север.
Менедем кивнул.
— Знаю. Будь у нас крутобокое парусное судно, мы бы потратили целую вечность, лавируя и продвигаясь вперед стадий на пять или чуть больше с каждой сменой галса.
Он помолчал и добавил:
— С другой стороны, будь у нас такое судно, мы бы не пытались вытащить его на берег и не потеряли бы рулевое весло.
Менедем посмотрел на двоюродного брата, который вглядывался в даль, приставив ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца.
— О чем размышляешь, Соклей?
— Я просто гадал, насколько большой флот Одноглазый Старик держит в Книде, — ответил Соклей. — Если флот достаточно велик, он может выйти для битвы с Птолемеем. Мне бы не хотелось угодить в центр морского сражения.
— Да неужели? — лукаво спросил Менедем. — Подумай, какой материал ты получил бы тогда для своей «Истории», если, конечно, ты когда-нибудь найдешь время ее написать.
Соклей приподнял брови.
— Попасть в центр морского сражения — один из вернейших способов не прожить достаточно долго, чтобы написать исторический труд.
Менедем поспорил бы с ним, но не нашел подходящих аргументов.
«Афродита» подошла к Книду, когда солнце стояло низко на северо-западе, а небо было исчерчено красным и золотым.
Соклей испустил вздох облегчения. Он не возражал против неудобств пребывания на борту судна; раз уж они вошли в порт так поздно, ему, вероятно, все равно придется ночевать на юте. Но в Эгейском море торговая галера была беззащитна перед любым штормом. Лучше, гораздо лучше, было провести ночь пришвартованными в гавани Книда.
Книд был эдаким «двойным» городом, наподобие Сиракуз на Сицилии, хотя маленький островок, на котором находилась часть Книда, отстоял чуть дальше от главной земли, чем остров Ортигия, представлявший собой часть Сиракуз. Гавань охраняли молы, связывавшие остров с материком.
Соклей насчитал на берегу примерно двадцать навесов для судов — там оставались для просушки военные галеры, когда не были в море.
«Неудивительно, что они не предприняли вылазки против судов Птолемея, — подумал он. — У Птолемея, должно быть, вдвое, а то и втрое больше судов».
Появление флота Птолемея не осталось незамеченным и, само собой, встревожило гарнизон Антигона в Книде. «Афродита» едва успела найти место у причала, как офицер в корселете и шлеме ринулся к ней по пирсу.
— Что за судно? — рявкнул он. — Откуда вы?
— «Афродита», с Родоса, — успокаивающим тоном сказал Соклей. — Прошлую ночь мы провели на Телосе.
