невероятно хороши собой, свежи и способны вызвать желчную зависть, но уши их терроризирует навязчивое тиканье: молодость уходит, а ты все еще не устроена.
Мне их жаль.
Len'a (crazy) познакомила меня с мужчиной неопределенного возраста по имени Яков Антонович — не то партнером, не то кредитором Пупсика. Яков Антонович развлекался так: с вечера четверга по воскресный полдень шлялся по злачным заведениям в поисках таких вот дев.
«Приходишь в средненький кабак… Средненький, потому что в местах с претензией типа vogue cafe телки совсем обнаглели. Не успели узнать твое имя, как уже заказывают шампанское за триста баксов! И я должен платить, ага. Тьфу, ничего святого! Нет, я хожу в демократичные клубчики, там телочки попроще. Хватаются за последнюю надежду. Некоторые даже сами готовы за тебя платить, типа самостоятельные. Меня это заводит — такое отчаяние! Садишься у барной стойки, заказываешь двойной коньяк и начинаешь терпеливо присматриваться. Обычно уже в начале вечера находишь глазами с десяток дамочек, к которым можно подкатить и не остаться в накладе. Обычно они сами так и рыскают глазенками по сторонам, типа, ищут большую и чистую любовь. Подходишь, знакомишься, нежно гладишь локоток, угощаешь пинаколадой. Такие телки почему-то к сладким коктейлям неравнодушны. Молодятся, наверное, косят под пятнадцатилетних. Ты делаешь вид, что не замечаешь ни морщинок, ни закрашенной седины, ни желтоватых зубов. То есть они, конечно, все красивые, уцененный товар меня не волнует. Но все равно если рассмотреть их поближе, то сразу станет виден и возраст, и стоимость крема… Шепчешь комплименты, они радуются, как маленькие. Потом увлекаешь их в дальний зал, заказываешь пожрать. Что-нибудь не очень дорогое, чтобы бабонька уж в конец не разомлела, а то потом сложно будет отделаться. И начинаешь рассказывать о своем одиночестве. Три года назад развелся, влюбиться не могу. Да, любовницы есть, но это все не то. Хочется романтики, хочется целоваться на морском берегу, хочется детей. Как правило, ты еще до морского берега не успеваешь дойти, а объект готов. Тут главное на нее не давить, до самого конца играть мрачного романтика. Ну, в крайнем случае можно предложить покататься по ночной Москве. Если дама соглашается — дело сделано. Ловишь такси и сразу называешь водителю свой адрес. У меня есть несколько съемных квартир, туда их и вожу. Знаешь, что еще смешно? Вечером они ведут себя как девочки — хлещут шампанское, хохочут, заигрывают, пляшут, ложатся спать с румянами. А утром просыпаются раньше тебя и тихонечку крадутся в ванную. И у каждой при себе косметичка со штукатуркой. Уходит в ванную баба-яга с дурным запахом изо рта и осыпавшейся тушью, а возвращается типа юная принцесса. Ага. Ложится тихонько тебе под бок и начинает имитировать сладкое пробуждение, как будто она с утра так здорово выглядит. Как будто ты полный придурок!»
«И что дальше?» — спрашивала я, озадаченная.
«Ничего, — хохотал Яков Антонович, — выдаешь ей чашку кофе и йогурт, суешь триста рублей на такси, записываешь ее телефон. Как только она уходит, спускаешь бумажку с телефоном в унитаз, отсыпаешься, чтобы вечером опять отправиться в какой-нибудь средний клуб. Иногда и sim-карточку выбрасывать приходится. Очень уж навязчивые попадаются бабцы».
Эта история меня неприятно царапнула. Может быть, женская солидарность всколыхнулась? Хотя не думаю, что когда-нибудь я превращусь в желтозубую принцессу дешевых дискотек, шастающую по клубам, чтобы встретить свою последнюю и единственную любовь. Но слушать такое все равно было неприятно. Тем более что Яков Антонович вовсе не был похож на брата Антонио Бандераса. Обычный малоприметный мужичок, разве что дорого одетый. Лишний вес, спасательным кругом обнимающий талию, двойной подбородок, бритый затылок, довольно удачно маскирующий раннюю лысину. И маленькая ладонь. Не люблю мужчин с нежными ладошками.
«А зачем вам это надо? — как-то спросила я. — Почему именно эти женщины, почему не совсем молодые девчонки, раз уж вам они больше по вкусу? Их что, сложнее заполучить на одну ночь?»
«Наоборот, проще, — спокойно улыбнулся Яков Антонович, — но неудачливые женщины за тридцать… Они занимаются любовью, как в последний раз. Отчаянно. Страстно. Они готовы на все, лишь бы ты остался доволен. Они словно делают рекламную презентацию, от которой зависит их повышение. Хм, я не против повышения, люблю, когда женщина сверху», — каламбурит Яков Антонович, и его двойной подбородок мелко трясется от смеха, как сливочное желе.
А если послушать другую сторону?
Однажды в потной сутолоке клуба «Петрович» мне довелось встретить одну из многочисленных однодневных пассий Якова Антоновича — привлекательную женщину тридцати семи лет, обладательницу пышных рыжих кудряшек, задорного смеха и тщательно скрываемых полных бедер. В темноте и с расстояния нескольких шагов ее можно было принять за студентку. Но в хорошо освещенной уборной скрыть правду уже не представлялось возможным. Кожа под глазами похожа на мятый фантик, от носа к уголкам губ пролегли две борозды, в которых поселилась зарождающаяся тень, на руках корабельными канатами выступили вены, потемнели некогда трогательные веснушки, рассыпанные по плечам. Уж не помню, как запутанная нить нашего полупьяного разговора вышла на Якова… Но когда я о нем упомянула, взгляд рыжей затуманился, а в смехе появились кошачьи утробные нотки.
— О, Яша… — протянула она, — самый загадочный мужчина из всех, с кем я имела дело.
Поняв, что передо мною — жертва Якова Антоновича, я вцепилась в нее намертво, отволокла в тихий дальний зал, заказала коктейль и кальмаров в панировке и принялась выпытывать подробности. Мне просто было до жути интересно — зачем? Зачем привлекательной взрослой женщине, начальнице отдела крупного PR-агентства, хозяйке новенькой «Хонды», матери четырнадцатилетней девушки понадобился толстый лысеющий тип, презирающий женщин, которых угораздило попасть в его примитивные ловушки? Зачем?!
«Мы познакомились с ним здесь, — послушно рассказывала рыжая, — несколько недель назад. В тот вечер мне было одиноко. Никто из подруг не соглашался пойти развеяться. Вообще, с возрастом мои подруги медленно стухли, — доверительно делилась она, — кто-то вышел замуж, обзавелся садово- огородным хобби и подсел на вечернее шоу Петросяна. Кто-то просто устал. Целую неделю работают, в выходные отоспаться хотят. А я… Я с детства такая, на месте мне не сидится».
«Вы были замужем?»
«Недолго, — улыбнулась она, отправляя в рот кальмаровое колечко, — и очень давно. Единственный дивиденд, который я получила, — моя дочь. Я такая — свободолюбивая, а Яша… Он на меня так смотрел… И так улыбался… — Слово „так' она говорила полушепотом, с придыханием, и ее пьяноватые глаза загадочно блестели. — В итоге я не выдержала и сама к нему подошла. Сколько, думаю, мужчин я упустила из-за скоромности? В возрасте есть свои преимущества. Мне тридцать семь, мне нечего терять. Я подошла, вручила визитку, заказала нам по текиле…»
Я слушала ее, и мне становилось не по себе. В ушах отдаленным эхом стоял голос Якова Антоновича: «Они готовы на все. Иногда даже сами платят за выпивку, типа самостоятельные, ага!»
Рыжая весело щебетала, не замечая моего смущения, не видя, что улыбка сползла с моего лица, как краска со стен старенького дома. Нас разделяли какие-то десять лет. Десять посиделок в ресторане с именинным тортом и ватагой боевито настроенных друзей, горланящих «Happy birthday». Десять лет — по московским меркам целая пропасть, хотя в полутемном зале ночного клуба мы наверняка смотрелись задушевно болтающими подругами-ровесницами.
«И знаешь, что меня покорило? Он ни на чем не настаивал, не требовал ничего. Мы просто пили и болтали. Про дочку расспрашивал. Обычно мужчины ведут себя не так. Сразу начинаются какие-то обжимания, намеки… Нет, я не недотрога, но этот сценарий уже надоел! А потом он предложил прокатиться по ночной Москве. Обычно я так не делаю, но… Глаша, в нем что-то было! Что-то такое, что заставляло поверить в счастливое будущее и в то, что я еще — ого-го! Потом по дороге попался его дом, мне так хотелось спать, и он сказал, что в его холодильнике полно шампанского!»
«И вы провели вместе ночь, — гася в пепельнице сигарету, закончила за нее я, — а утром ты чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире. Но больше вы никогда не встречались».
«Что значит — никогда? — захлопала ресницами рыжая. — Это же не просто клубное знакомство! Мы обязательно встретимся еще. Но Яша отбыл в командировку на три месяца, в Нью-Йорк. А когда он вернется… Кто знает, — она застенчиво улыбнулась, — если честно, мне так уже надоела эта свобода!»
