В.К. Эндрюс
СЕМЕНА ПРОШЛОГО
Часть первая
ДОМ ФОКСФОРТОВ
Подходило к концу лето, когда мне исполнилось пятьдесят два, а Крису — пятьдесят четыре года. И, наконец, мы стали владельцами богатого поместья, как и обещала нам наша матушка в те далекие годы, когда мне было двенадцать, а Крису четырнадцать лет.
Мы стояли и смотрели на внушающий какой-то страх огромный особняк, который я никогда не ожидала увидеть вновь. И хотя дом был только копией того, прежнего, Фоксворт Холла, все во мне трепетало. Слишком дорогую цену заплатили мы оба за то, чтобы сейчас стоять здесь — эта цена превосходила колоссальные размеры дома, и мне вдруг подумалось, что, может быть, и не стоило возрождать его обгоревшие руины. Однако, когда-то давно я верила, что мы оба будем жить здесь, как принц и принцесса, и нас озолотит прикосновение руки сказочного царя Мидаса.
Увы, теперь я больше не верю в сказки!
Так ясно, как будто это было вчера, я вспомнила прохладную летнюю ночь, наполненную волшебным лунным светом, черное бархатное небо со сказочно сиявшими звездами. Таким предстало перед нами это место, когда мы впервые сюда приехали: мы ожидали здесь только самого наилучшего. Но столкнулись здесь с наихудшим.
В то время мы с Крисом были юны, невинны и доверчивы, мы верили нашей матери, любили ее, были уверены, что она проведет нас и наших пятилетних брата с сестрой сквозь темную пугающую ночь в огромный дом, именуемый Фоксворт Холлом, и наше будущее будет устлано зеленой весенней травой и залито солнечным светом. И наступит достаток и счастьем. Как слепы мы бываем, когда следуем за тем, кого любим!
Запертые в темной, мрачной комнате верхнего этажа, играя на Пыльном, душном чердаке, мы утешали друг друга, веря в обещание нашей матери, что рано или поздно весь Фоксворт Холл и его баснословные богатства станут нашими. Однако, несмотря на ее обещания, сердце нашего жестокого и такого бессердечного по отношению к нам дедушки, больное, но живучее сердце, продолжало биться и не хотело останавливаться, чтобы дать жить четырем молодым и полным надеждами сердцам. А мы все ждали и ждали, ждали более трех долгих-долгих лет, но обещания так и остались обещаниями.
И даже когда она умерла, а ее воля была высказана в завещании, имение не стало принадлежать нам с Крисом. Она оставила его Барту, своему любимому внуку — моему сыну от ее второго мужа, а пока ему не исполнится двадцать пять лет, управлять всем на правах опекуна должен был Крис.
Мать распорядилась восстановить имение перед тем, как отправилась в Калифорнию разыскивать нас, но даже после ее смерти прошло немало времени, пока отделка нового Фоксворт Холла была закончена.
В течение пятнадцати лет дом пустовал, охраняемый сторожами, под наблюдением доверенных лиц, которые или писали Крису отчеты, или вызывали его на переговоры, если возникали какие-либо проблемы. Забытый дом, тоскуя, ждал того дня, когда Барт решит поселиться в нем, мы все также предполагали, что такой день когда-нибудь наступит. Теперь мы решили въехать в этот дом, сделать его своим на какое-то время, пока Барт не вступит в права наследования.
Во всех моих собственных поступках мой недоверчивый мозг всегда подозревал чью-то постороннюю уловку. И сейчас я вдруг почувствовала, что здесь нас ожидает какая-то западня. Неужели я и Крис проделали такой долгий путь, чтобы завершить наш жизненный круг, вернувшись к тому, с чего все начиналось?
В какую ловушку мы попадем на этот раз?
Нет, нет, убеждала я себя, свою недоверчивую, вечно сомневающуюся душу — все будет как нельзя лучше! Обретенное, наконец, нами золото не потускнеет… все будет хорошо! Должны же мы быть вознаграждены за все муки. Ночь миновала, наконец наступил долгожданный день. Пусть светит нам солнце наших сбывшихся надежд!
Реальное сознание того, что я намереваюсь жить в этом восстановленном доме, вдруг наполнило мою душу знакомой горечью. Радость улетучилась. Я поняла, что ночной кошмар не исчезнет, когда я открою глаза.
Я постаралась отбросить эти чувства, улыбнулась Крису, стиснула его пальцы и снова стала разглядывать Фоксворт Холл, восставший из праха, противостоящий нам и поражающий нас своим могуществом, своими колоссальными размерами, ощущением непреходящей злобности, бесчисленными окнами, которые были прикрыты черными ставнями и походили на темные холодные глаза под тяжелыми веками. Казалось, он на наших глазах увеличивался в размерах, захватывая все новые и новые акры земли в своем гордом и пугающем величии. Он превосходил по величине большинство отелей и по форме походил на огромную букву Т, только пересеченную с каждого конца, таким образом его центральная часть была непропорционально огромна, а к ней с разных сторон были пристроены флигели — с севера и юга, с запада и востока.
Дом был построен из розового кирпича. Множество черных ставен гармонировали с крышей из шифера.
Четыре внушительные белые коринфские колонны поддерживали грациозный передний портик. Над темными двустворчатыми дверями переливался огнями круг из разноцветных стекол. Огромные медные орнаментальные щиты украшали каждую дверь, и все это делало дом более элегантным и менее мрачным.
Я уже почти утешилась, когда вдруг солнце скрылось за темными тучами. Я глянула вверх — небо покрыли грозовые тучи, собиралась гроза, усиливался ветер. Деревья в лесу раскачивались, а встревоженные птицы летали и кричали в поисках укрытия. Зеленые лужайки, только что безукоризненно чистые, покрылись сброшенными листьями и обломанными ветвями. Цветы, рассаженные в геометрически правильные клумбы, были безжалостно прибиты к земле.
Я задрожала и прошептала про себя: «Скажи мне снова, Кристофер, что все будет хорошо. Скажи мне это снова, потому что не хочется верить, что солнце скрылось, и приближается гроза».
Он тоже взглянул на небо, почувствовав мою тревогу, мое нежелание довести дело до конца, поселившись здесь, как я обещала Барту, моему второму сыну. Семь лет тому назад психиатры убедили нас, что лечение прошло успешно, он вполне нормален и может жить без постоянного наблюдения врачей.
Чтобы успокоить меня, Крис обнял мои плечи и прижался губами к моей щеке:
— Это будет испытанием для всех нас. Я знаю. Мы его выдержим. Мы теперь не говорящие куклы, брошенные на пыльный чердак, никто теперь не будет командовать нами. Мы взрослые люди, хозяева своей жизни. Пока Барт не достигнет возраста, позволяющего ему вступить в наследование имением, его собственниками будем мы. Мы с тобой теперь муж и жена Кристофер Шеффилд из округа Мэрии, Калифорния, и никто не будет знать, что мы брат с сестрой. Никто не сможет предположить, что мы прямые потомки Фоксвортов. Все страхи позади. Это как раз наш шанс, Кэти. Здесь, в этом доме, мы сможем позабыть все зло, причиненное нам и нашим детям, особенно Барту. Мы будем править не стальной волей и железной рукой, как Малькольм, а любовью, сочувствием и пониманием.
От того, что Крис обнял меня и прижал к себе, я вновь обрела уверенность и опять посмотрела на дом. Теперь он предстал передо мною в новом свете. Он был красив. Ради Барта мы останемся здесь до его двадцатипятилетия, а затем возьмем Синди и втроем улетим на Гавайи, где нам всегда хотелось прожить остаток лет возле моря и белых пляжей. Да, мы предполагали, что так будет. Так должно быть. Улыбаясь, я обернулась к Крису:
